Для чего мы живем? Взгляд с позиции субъективного реализма

При этом все мы, безусловно, стремимся к добру. Правда, понимаем его по-разному. В сущности, мы верно считаем, что добро там, где удовольствия. Однако, как уже говорилось, с последними не все так просто. Если насилие и убийство приносят определенное удовлетворение, то это означает, что в них действительно присутствует некоторая мера добра для того, кто их творит. Господствуя над окружающими, завладевая их имуществом, устраняя их с пути к намеченной цели, я пытаюсь создать гармоничную, комфортную для своей жизни среду и в какой-то степени этого достигаю. Но — в локальном, кратковременном плане. А в более общей перспективе я подвергаю себя риску аналогичных действий со стороны окружающих — либо ответных, либо в силу прецедента, когда каждый действует по принципу «раз можно другому, можно и мне». Более того, зло, которое я делаю другим, и те разрушительные эмоции, которые я при этом испытываю, становятся частью моего опыта, т. е. частью меня, моего внутреннего мира. А поскольку человек живет «в себе» (даже внешний мир мы воспринимаем как проекцию в нашем сознании), то тем самым я привношу в свою естественную «среду обитания» то зло, которое предполагал выплеснуть на других. И пусть я не настолько чувствителен, чтобы это непосредственно ощущать, заметный дискомфорт, даже не понимая его причин, я все же буду испытывать. Выражаться он будет в том, что «мир плох» и «я несчастлив», в проблемах с близкими людьми, на которых будет отражаться мое внутреннее неустройство, и в проблемах со здоровьем, разрушаемым изнутри, не говоря уже о возможных муках совести, являющихся следствием описанного выше состояния дисгармонии души, в которую привнесено зло, в сочетании с опасением ответной агрессии.

Таким образом, в итоге то, что я считал для себя добром, обернется злом. Говоря словами Будды: «Пока зло не созреет, глупец считает его подобным меду. Когда же зло созреет, тогда глупец предается горю»[16]. В целом, причина всякого порождаемого нами зла и всякого нашего порока заключается в недостаточном развитии ума, т. е. отсутствии необходимых знаний о мире и их действительного понимания.

Это проявляется не только в том, что мы творим неоправданное и опасное для нас зло, но и в том, что мы не делаем посильного нам добра. Если бы я мог понять, что те крупицы добра и удовольствий, которые я надеюсь приобрести, причиняя зло другим, ничтожно малы по сравнению с тем благом, которого бы я достиг, обретя постоянный мир и гармонию в душе в результате доброго отношения к тому, что меня окружает, я отказался б от своих претензий. Возможно, я бы даже согласился уступить, пожертвовать чем-то своим в возникшей конфронтации с другими людьми, чтобы сохранить этот душевный мир. Но можно пойти и дальше — не только «удаляться от зла»[17], но и пытаться распространять добро. Точно так же, как творимое мною зло, творимое мной добро становится частью меня и образует ту среду, в которой существует мое «я».

Отчасти нам всем знакомы эти чувства. Мы готовы уступить близким людям в каких-то конфликтных ситуациях, нам приятно делать им подарки и видеть их радость, мы даже можем пожертвовать жизнью, например, ради своих детей. Это тот «ближний круг», в котором мы существуем, который считаем продолжением своего «я» и о котором в первую очередь заботимся. Однако душа, наше «я», нам еще ближе, и о ней мы должны заботиться прежде всего. Правда, чтобы реально это осознать, нам всем нужно время.

Собственно, время жизни как раз и дает нам возможность разобраться в себе и окружающем мире, чтобы понять, что действительно является для нас добром, к которому мы должны стремиться. Но всегда ли этого времени бывает достаточно? Очевидно, что нет. Значит, в отдельных случаях общий закон развития не срабатывает? Попробуем это выяснить.

Положим, мы считаем доказанным, что душа бессмертна, тогда возникает вопрос: что же будет происходить с ней дальше, после этой жизни? Если обратиться к опыту мировых теистических религий, то из него можно вынести, что после смерти нас всех ожидает бесконечный период воздаяния за прожитую жизнь, т. е. либо вознаграждение пребыванием в раю, либо наказание адом. Вместе с тем, если с идеей вечного рая человеческий разум легко может согласиться, то идея вечного ада представляется достаточно противоречивой. Вообще, трудно представить, чтобы душа, имеющая динамичную сущность, вдруг навсегда застыла в одном из своих состояний («райском» или «адском»), притом что остальной мир продолжит развиваться. Но главный вопрос — как это может сочетаться с общей целью развития мира и благостью Бога?

Для начала рассмотрим несколько ближе сам механизм этого развития. Учитывая, что в основе всего — разумная божественная сущность, мы вправе предположить наличие разумных принципов в мироустройстве. И мы действительно их обнаруживаем. Особенно показателен в этом смысле мир живых существ, рациональные черты устройства которого позволили Дарвину создать теорию эволюции.