Для федерации полиглотов

Отдельный, но самостоятельный

В 1943 Альберто Савинио писал: «Понятие нации было первоначально экспансивным понятием, а следовательно активным и продуктивным. Также, оно оказало влияние на формирование наций Европы, детьми которых мы были и остаёмся до сих пор. Это понятие с тех пор потеряло экспансивные качества и теперь приняло ограничительные свойства».

Я разделяю это мнение об ограниченности Европейской системы с Савинио. Весьма маловероятно, что во Франции сегодня кто-нибудь в серьёз разделяет идеи Ришелье, прилагавшего большие усилия для того, чтобы вся Европа говорила по-французски, или идеи кайзера Фридрих II, который хотел, чтобы вся Европа говорила по-немецки.

К сожалению, те, кто боится, что Европейское единство сотрёт национальные особенности, не понимает, что Ришелье создавал французскую нацию, но он не оберегал французский язык севера от влияния Марселя и марсельцев со всеми их традициями, культурой и южным диалектом.

В Италии подобная идея возможна лишь для объединения нации, для сохранения традиции. Например, я чувствую себя пьемонтцем [6] и полагаю, что кто-нибудь, живущий на Сицилии, чувствует себя неаполитанцем. Важно знать, что Европа может существовать и без экспансивного понятия о нации. Европейский Союз существует именно для того, чтобы уберечь нас от ностальгии по «немецкой» или «французской» Европе. Тем не менее, нация остается основным элементом самоопределения. Проблема этого самоопределения состоит в том, что Европа должна объединиться в мультилингвистическое пространство, в Европу полиглотов.

Европа должна стать землей переводчиков — людей, которые умеют глубоко вникать в исходный текст и обладают большой любовью к своему родному языку, в котором они пытаются искать синонимы. Такова идея Европы. Через перевод наш язык обогащается, но также становится более простым для понимания.

В Европе, в которой больше нет франков и марок, но есть евро, по крайней мере, для меня, ничего не изменилось. Но это должна оставаться Европа, в которой, вы, находясь в Париже, будете находиться в Париже, а, находясь в Берлине, вы будете находиться в Берлине! В этих городах мы должны чувствовать две совершенно различных цивилизации, которые могут быть нам понятны и нами любимы.

Современные строители вавилонской башни

В 18-19-ом столетиях миф о Вавилонской башне стал символом прогресса, светлого будущего. И нет больше страха, что эта башня станет такой высокой, что достанет до Бога, нет больше того богоборческого вызова и гордыни. Вавилон был изначально греховен, но это стало достоинством в современном мире. Существует проект строительства «бесконечной башни», Вавилонской башни в западной части Парижа. Но современный мир уже сделал выбор в пользу создания Вавилонской башни, — это космические корабли. Современный мир создал Вавилонскую башню полётами на Луну и поисками того, что происходит в самых отдалённых уголках Вселенной. В этих обстоятельствах, сегодняшнее желание Парижа построить башню не может быть ничем иным как архаической метафорой.