Для крутых закон не писан

Николай поблагодарил Алексея и быстро переоделся. Старую одежду запихнул в ту же целлофановую сумку и кинул в угол.

— Что случилось? — наконец спросил его Алексей.

— Ничего особенного, — ответил Николай. — Ночью на меня напали бандиты и чуть не убили.

— Вот это да, — взвился Толмачев. — И как это произошло?

— Они прицепились ко мне у самого управления и провожали аж до дома. Потом напали.

— И…

— Дальше позже расскажу. Тошно. От этой страшной бойни еще не отошел, все тело болит. Такого испытания в моей жизни никогда не было, чудом в живых остался.

В половине одиннадцатого приехал Давыдов и сразу зашел в кабинет Бугрова, внимательно осмотрел его, потом подошел и по-отечески похлопал по плечам.

— Мне сообщили в общих чертах, что с тобой произошло, — коротко сказал он и сел на стул напротив рабочего стола Николая. — Нас вызывает генерал Нефедов, идем к нему, и там подробно расскажешь, что случилось.

Николай кивнул и устало встал.

— Мне идти? — спросил Толмачев, но полковник отрицательно покачал головой и двинулся к двери. Бугров поспешил за ним.

В кабинете генерала состоялся неприятный разговор, и Николаю пришлось подробно рассказать все, что с ним произошло этой ночью. Адъютант генерала Протасов снимал доклад капитана на видеокамеру, а Нефедов и Давыдов сидели в креслах и с интересом слушали.

Николай рассказал все до последней детали, только не упомянул один факт — свой ночной звонок начальнику управления собственной безопасности ФСБ генералу Тихомирову и его сообщение о том, что в перестрелке в кафе «Хмель» погиб его сын.

— Ну вот и все, — закончил повествование Бугров, — на служебной «Волге» меня привезли в управление, я прошел к себе в кабинет и уселся в кресло отдыхать. Сначала заснуть не мог, а под утро часок вздремнул. Правда, сидя.

— Ну и досталось вам, капитан, — покачал головой генерал и попросил адъютанта выключить камеру. — Как вы думаете, из-за чего произошло нападение? — спросил он после паузы.

— Не знаю, — задумался Николай. — Наверное, я свидетель, а свидетелей, как известно, убирают.

— Чего свидетель — убийства Ральфа в кафе «Хмель»?

— Наверное. Но можно предположить, что они хотят убрать всех, кто знает о криминальной деятельности Тарасова, — добавил Бугров.

— Тогда им надо будет ликвидировать человек десять из контрразведки, включая меня, Давыдова и тебя, — парировал Нефедов. — Это не та версия. Я думаю, им нужен ты, — шеф указал пальцем на Николая, — и только ты.

— Это возможно, но почему? — Бугров пожал плечами.

— Почему они за тобой охотятся — это вопрос.

Бугров и Давыдов молчали.

— Ладно, давайте разбираться с самого начала, — уже спокойней начал Нефедов. — Что нам известно о Ральфе?

— Пока вы с Толмачевым гонялись за киллерами — Свистуновым и Дятловым, — произнес Давыдов и открыл свою неизменную красную папку, — я нашел досье на Ральфа — Гурвича Александра Михайловича — и выяснил следующее. — Полковник сделал паузу, нашел нужную строчку и начал читать: — Он родился в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году в Ленинграде. Учился в школе, потом в юридическом институте, работал юристом в нескольких организациях, включая Министерство иностранных дел. Член коллегии адвокатов России, написал несколько научных работ по юриспруденции и праву, преподавал право в Ленинградском университете. Специалист по международному праву, два года стажировался в Соединенных Штатах и получил степень профессора Нью-Йоркского университета. Потом вернулся и преподавал право в МГУ.

Семь лет назад его пригласил к себе на работу Тарасов. Он тогда только открыл «Крассбанк», и ему нужен был грамотный юрист со знанием международного права. За эти годы Тарасов высоко взлетел, и в этом ему помог Александр Михайлович Гурвич.

— Так почему же Ральф предал босса? — спросил Бугров.

— Непонятно. Может быть, у них возник конфликт. Но я знаю одно: после стольких лет совместной работы нужен очень веский мотив, чтобы предать. — Нефедов вынул из золотого портсигара сигаретку, размял ее в пальцах, вставил в рот, поднес зажигалку и чиркнул колесиком. Закурил, выпустил сизое кольцо дыма и задумчиво посмотрел на сотрудников.

— Может быть, этот Ральф, когда увидел, какими методами Тарасов рвется во власть, решил ему помешать? — добавил Николай.

— Может быть, — предположил Давыдов, — но тут есть сообщение, что год назад в Санкт-Петербурге погиб его единственный сын — Гурвич Борис Александрович.

— Убийство? — спросил Нефедов.

— Нет. Он разбился на своей машине — «Мерседесе».

— Был бизнесменом?

— Скорее авторитетом, руководителем крупной криминальной группировки. Занимал высокое место в преступном мире Питера и был богатым человеком.

— Как же он угодил в аварию?

— Ехал на большой скорости и заснул за рулем, выскочил на встречную полосу и столкнулся с грузовиком. Погиб мгновенно.

— На убийство не похоже, хотя могли подсыпать снотворное в питье или еду… — высказался Коля.

— Снотворное в крови обнаружили, но сам он его выпил или ему подсыпали — осталось загадкой. Расследование провели вяло и неграмотно. Все списали на оплошность самого Гурвича.