Для подростков или Вся правда о наркотиках

Высокомерная личность нуждается в постоянной стимуляции своей убежденности, иначе в представления о собственной грандиозности змеей вползают ненужные сомнения, а также воспоминания о нехороших взглядах, усмешках, пересудах. Состояние опьянения устраняет все эти негативные ощущения, избавляет от приступов стыда, прорвавших психологическую защиту. Высокомерный алкоголик становится особенно высокомерен накануне срыва, когда у него возникает ощущение собственной дефектности, требующее немедленного искоренения. В семейной жизни аддикт может избрать своей мишенью близких, постоянно их распекать, попрекать, унижать, утверждая свое превосходство во всем — и в главном, и в мелочах. Лишь так он может защитить себя и свое пьянство. Иначе ему придется признать, что он не только не лучше, но даже хуже других.

Наиболее парадоксальным вариантом защиты является эксгибиционизм. Основной его принцип — привлечь внимание любой ценой. Хождение в странных нарядах, произнесение шокирующих речей, сексуальная неразборчивость — все идет в ход. Подобная тактика рождается в том возрасте, в котором ребенок проходит стадию осознания своей отдельности от других живых существ. В это время дети стараются быть в центре внимания, чтобы не оказаться покинутыми и отвергнутыми. На бессознательном уровне человек может сохранить это чувство: пока на меня смотрят, я в безопасности. Возможно, у эксгибициониста присутствует невысказанный страх, что оставшись в одиночестве, он перестанет существовать. У Сомерсета Моэма в романе «Театр» сын знаменитой актрисы признается матери: «Когда ты заходишь в пустую комнату, мне иногда хочется внезапно распахнуть дверь туда, но я ни разу не решился на это — боюсь, что никого там не найду». Примерно того же рода и страх эксгибициониста, боящегося не найти себя в пустой комнате.

Разумеется, не всякое публичное поведение можно отнести к проявлениям эксгибиционизма. Многим нравится разыгрывать спектакли дома, на работе, в магазинах, в транспорте. Если бы человечество состояло исключительно из интровертов и социофобов, общественные мероприятия были бы невозможны.

Эксгибиционизм используется не просто для того, чтобы оказаться на виду, а, наоборот, для того, чтобы скрыть чувство неадекватности и стыда.

Именно для этой цели эксгибиционисту необходим алкоголь или наркотик — он растормаживает, подавляет механизмы торможения, мешающие чересчур откровенному поведению.

К тому же от человека, веселящегося подшофе, принято ждать раскованного поведения: кто хоть однажды в новогоднюю ночь не представал перед гостями маленьким лебедем в марлевой пачке, бумажной короне и резиновых ластах? И никого это зрелище не шокировало. Хотя маленькому лебедю, прибывшему, скажем, на собеседование в полном лебедином обмундировании, вряд ли доверят ответственный пост и перспективный проект. Состояние кайфа позволяет пренебрегать социальными нормами. А значит, можно притвориться пьяным или обколотым, чтобы иметь право в упор не замечать причиненного тобой дискомфорта. И в первую очередь не замечать собственного стыда и не воспринимать глубины собственного падения.

И последняя форма защиты — ярость. Она часто проявляется в ходе психотерапии, когда консультант задерживается на материале, постыдном для «объекта». Психологи нередко избегают расспрашивать пациента по поводу возможной химической зависимости: сами вопросы на эту тему могут восприниматься как угроза или нарушение прав человека. Притом пациент ощущает себя загнанным в угол и вынужден атаковать. Его подсознание буквально разрывается от ужаса: «Если мой стыд будет обнаружен, я не переживу этого. И если ты захочешь раскрыть мою подноготную, знай: я буду защищаться. Вплоть до убийства своего психотерапевта». Периодически это чувство обращается на окружение, а то и на весь мир в целом.

Хронически разъяренные люди воспринимают реальность как опасное место, где любой может попытаться их пристыдить. И большая часть их жизненной энергии уходит на защиту от возможного нападения.

Им некогда радоваться. Они ищут повод для гнева. Так формируется порочный круг: агрессия порождает отчуждение, а отчуждение, в свою очередь, укрепляет агрессию. Дистанция между разъяренным аддиктом и другими людьми увеличивается. Аддикту кажется, что он нашел хороший способ избежать стыда, хотя он лишь усугубляет ситуацию: когда от человека все отшатываются, он все сильнее чувствует свою дефектность и становится все более агрессивным. Спираль стыда накручивает новые витки.