Для радости нужны двое

— Позвольте и мне представить мужа, — сказала леди Зия по-французски. Она полуобернулась, и тут же из-за ее плеча выдвинулся высокий, сухощавый мужчина с очень молодым сероглазым лицом и седеющими висками. Мария перед этим и не видела его — она никого не видела и не слышала, кроме Анастасии Михайловны.

— Баронет Гарольд Огастес Уэрнер!

Баронет церемонно раскланялся.

И снова возникла пауза.

— Было приятно познакомиться, — почти дружески улыбнулась Николь графиня Зия де Торби, перевела взгляд на одетого во фрак генерала Шарля и добавила: — Вам к лицу штатское, генерал. Наш сын тоже военный, в прошлом году вышел из училища. — Лицо ее осветила горделивая материнская улыбка.

— Поздравляю, — сказал Шарль.

Раздался второй звонок.

— Нам в правые ложи. — По очереди кивнув Марии, Николь и Шарлю, графиня Зия де Торби взяла своего мужа под руку.

Зрители спешили к своим местам.

— А нам в левые, — огорчилась Николь. — Какая милая дама! — сказала она Марии, когда правнучка Пушкина и ее муж отошли на достаточное расстояние. — И тоже настоящая графиня?

— Графиня?! — саркастически усмехнулась Мария. — Она прежде всего правнучка великого русского поэта Пушкина.

— Ну это не очень интересно, — вяло промолвила Николь.

— Много ты понимаешь! Но тогда я скажу тебе, что она дочь внука русского царя Николая Первого.

— О-о! Это другое дело!

— Нет, это как раз чепуха! Главное, что она правнучка Пушкина.

Дрогнул занавес, и гудящий зал стал затихать. Мария почти не смотрела на сцену, а только в сторону противоположных лож, туда, где сидела Анастасия Михайловна — леди Зия де Торби.

V

Мимолетная встреча с правнучкой Пушкина, словно живая вода, смыла сонную одурь, владевшую в последние дни Марией, и она снова почувствовала вкус к жизни.

Благодаря мужу Николь она сделала в Париже несколько важных знакомств, которые сослужили ей в дальнейшем хорошую службу. Генерал Шарль в те времена действительно был нарасхват, люди относились к нему с подчеркнутым уважением и как бы невзначай давали понять, что они верят в его звезду и надеются, что он этого не забудет.

После католического Рождества и Нового 1939 года Шарль, Николь и Мария возвратились в Тунизию. Они прилетели на том же губернаторском самолете, которым управлял все тот же неприветливый пилот Антуан — «бурбон», как назвала его по прилете в Марсель Мария. На этот раз она не обратила на него внимание да и видела его мельком. Душа ее была занята предстоящей встречей с Улей, и ни о ком другом она не могла думать.

"Как там моя Улька? Наверное, изошлась от тоски! Я развлекалась, а она торчала здесь больше месяца одна-одинешенька, бедная девочка! — виновато думала Мария. — Представляю, как ей было не по себе. Мой грех, что я оставила Ульку так надолго. Ладно, придумаю, чем ее развлечь. Например…", — но что-то ничего не приходило на ум, и Мария порадовалась, что везет названной сестренке много подарков.

Она привезла в подарок Ульяне прекрасную ручную швейную машинку «Singer» — когда-то Уля мечтала о такой. Еще она купила ей несколько отрезов на платья, несколько пар туфель, золотую брошь с изумрудом. Так что Мария надеялась: Улька ее простит. И заживут они, как говаривала когда-то Мариина нянька баба Клава: "кум королю и сват министру". Господин Хаджибек клялся, что к Рождеству дом будет готов. Скорее всего он выполнил свое обещание — не падать же ему лицом в грязь перед главной строительницей дома Николь.

Еще с дороги увидела Мария сверкающие на солнце окна нового дома. Он так высоко, так гордо стоял на утесе, что Мария не могла не порадоваться от всей души: "Вот и у нас с Улькой теперь свой угол. Через месяц расцветут цветы, к концу февраля придут из Парижа мебель и купленный в Марселе автомобиль — и заживем…". Два дня потратили они с Николь на то, чтобы заказать нужную мебель, придирчиво выбирали обивку, подбирали шторы, занавеси, светильники, люстры и многое другое, на первый взгляд несущественное, но так необходимое для комфортной жизни. Да, в доме Хаджибека к ней относились превосходно, ее любили искренне, но все-таки это был чужой дом в чужой стране, а теперь они с Улькой создадут у себя часть России. Не случайно ведь на север выходят такие большие окна: взглянула в сторону Тунисского залива, пробежала глазами по водной глади, а там и горизонт, а за ним, как за волшебной дверью, — Родина.

Господин Хаджибек был оповещен заранее о прилете Марии и прислал за ней машину во дворец губернатора. Машину прислал, а сам почему-то не приехал… Мария отнесла это на счет его робости.

При виде подъезжающего автомобиля, как по команде, выбежали навтречу маленькие Муса и Сулейман, а за ними Фатима и Хадижа.

Перецеловавшись со всеми, Мария спросила:

— А где Уля?

— Уля и Хаджибек поехали в Бизерту, — как-то неуверенно ответила Хадижа. — Заходи, сейчас все разгрузят, и я пошлю за ними.

— А чего им делать в Бизерте?

— Ну, может, не в Бизерту, я не знаю, — потупилась Хадижа.

— Тогда куда же ты пошлешь за ними автомобиль?

— Ай! Ай! Ай! — радостно завопили Муса и Сулейман, показывая на дорогу.