Для смерти день не выбирают

Некоторое время я стоял с телефоном в руке, обдумывая случившееся. Похоже, Томбой не назвал мое настоящее имя, но дал ли он Поупу мое описание? Как мог этот паршивец, человек, которого я знал много лет и которому — надо признаться — доверял, сломать мне всю игру! Может, испугался, что потеряет из-за меня доходный бизнес? Или я слишком циничен, а он просто беспокоится обо мне и принимает меры предосторожности? Пытается не допустить наихудшего варианта развития событий? Рассчитывает, что Поуп убедит меня вернуться в Манилу и тогда никто не пострадает?

Так или иначе, Томбой предал меня, а такое не прощается. Удивительно, как порой ведут себя люди, которых вроде бы неплохо знаешь, когда их чуть прижмет. Я набрал его номер, но на Филиппинах было слишком рано, и никто не ответил. Оставлять сообщение я не стал, но позвонил в отель — с тем расчетом, что трубку снимет дежурный. И снова ничего. Я дал отбой. Оставалось только надеяться, что дальше все сложится удачнее.

Глава 9

На следующее утро я первым делом отправился на Эджвер-роуд и купил плотный плащ с десятком карманов. Потом нашел магазин канцелярских товаров, где печатали визитные карточки, и заказал сотню (минимально возможное количество) на имя Маркуса Кейна, частного детектива. Старичок за прилавком сказал, что впервые в жизни видит частного детектива, и спросил, чем я занимаюсь.

Я ответил, что разыскиваю пропавших.

— Только что закончил одно дело на Багамах.

Он попросил рассказать подробнее и услышал стандартную, но полностью высосанную из пальца историю о неверной супруге и ее юном любовнике, сбежавших в поисках счастья на острова. Я сказал, что добился их ареста местными властями и что их ждет экстрадиция. Так им и надо, вынес приговор старичок и добавил, что карточки будут готовы к понедельнику.

К тому времени, когда я вышел из магазина, часы показывали четверть десятого, и мне пришлось поторопиться, чтобы успеть на рандеву. Полной уверенности в благополучном исходе свидания не было, и я подумывал о том, чтобы вообще не ходить в «Фонарь», но любопытство все же взяло верх. Мне хотелось посмотреть, что представляет собой Лес Поуп, и послушать, что он скажет.

Я проехал по кольцевой от Паддингтона до Кингс-кросс, обратив внимание, что вагоны идут полупустые, наверное, по случаю субботы, а потом прошелся пешком по Пентонуилл-роуд, с запада на восток, посматривая по сторонам, отмечая произошедшие за три года изменения. Порношопы в начале улицы закрылись, потемневшие от копоти здания прятались за строительными лесами, а на горизонте, за вокзалом и дальше, высились краны. Где-то писали, что городские власти собираются превратить Кингс-кросс в главный вокзал железнодорожной службы Евростар, соединяющей Лондон с континентальной Европой, и что сильные мира сего из кожи вон лезут, чтобы расчистить территорию и чтобы пассажиры, прибывающие из Парижа и Брюсселя, получили наилучшее представление о британской столице. До полного окончания было еще далеко, работы продолжались, но в целом место преобразилось и выглядело куда лучше, чем в те времена, когда я служил здесь полицейским.

Направляясь к месту встречи, я внимательно наблюдал за происходящим вокруг, но ничего подозрительного не заметил — все было тихо, как и всегда в этой части города. На Пентонуилл-роуд никогда ничего не происходит, и только неспешный поток машин тянется в направлении Сити. Здесь и нет ничего, кроме дюжины магазинчиков, старого паба, томящегося в ожидании ремонта, да нескольких случайно затесавшихся дорогих жилых комплексов. По пустым тротуарам гуляет ветер, и если бы между машинами вдруг прокатился шар перекати-поля, никто бы, наверное, не удивился. Меня это вполне устраивало — заметить «хвост» было бы нетрудно.

«Фонарь» представлял собой скромное, запущенное заведение с облезшей краской, расположенное в тихом переулке, в сотне ярдов от пересечения Пентонуилл-роуд и Ислингтон-стрит, неподалеку от дома, где я когда-то жил. Я прибыл за несколько минут до десяти и, пройдя мимо, заметил, что угловой столик, о котором говорил Поуп, еще не занят. Не останавливаясь, я прогулялся дальше, до Чэпл-Маркет.

Торговля на рынке шла полным ходом, народу прибывало, но и эта знакомая сцена отозвалась лишь наплывом неясных воспоминаний. День выдался сухой и холодный, небо закрывала сплошная пелена белых облаков, а гирлянды на киосках и возбужденные лица детей, тянущих к ним усталых родителей, безошибочно указывали на приближение Рождества. 6 декабря. Вдова и дети Азифа Малика оплакивали мужа и отца уже пять недель.

Я повернулся и зашагал к кафе, ястребом всматриваясь в редких прохожих. Два итальянца в белых футболках выгружали из фургона овощи и переносили их в ресторан. Кроме них, никого заслуживающего внимания я не заметил.