Для спящих ночь, для стражи день…

Почтительный взгляд, которым Элен окинула молодую даму, относился к ее черно-белому вечернему туалету из мягкого атласа. В нем Симона производила такое впечатление, будто ее вместе с музыкой только что привезли прямо из фешенебельного лондонского ресторана. Ее губы были накрашены по последней моде — помада выходила за естественные очертания губ. Поверх выбритых бровей были тщательно наведены черные полоски. Блестящие темные волосы были зачесаны назад и спадали аккуратными локонами на шею; ногти она покрыла пурпурным лаком.

Но несмотря на элегантный туалет, изысканные линии нарисованных бровей и искусно подобранный цвет помады, в этом лице было что-то от наших пещерных предков. Глаза горели примитивной алчностью троглодита, выдавая страстную натуру, не привыкшую сдерживаться. Это была красивая дикарка, а может быть, последнее достижение современной цивилизации — женщина, стремящаяся к самовыражению любыми средствами. Во всяком случае, она принимала в расчет только свои желания..

Контраст между крошечной Элен и миссис Варрен, смотревшей на нее сверху вниз, был разителен: девушка была без шляпы, ее поношенный твидовый костюм намок под дождем, на ботинках еще оставались нашлепки грязи, от щек веяло холодом, на курчавых рыжих волосах сверкали капли воды — она словно принесла с собой в теплый дом дуновение осенней погоды.　

— Вы не знаете, где мистер Райс? — спросила Симона.　

— Он вышел из ворот, когда я шла на прогулку, — ответила Элен. Ей с детства как-то удавалось не упускать ни одного важного события, так что она всегда была в курсе дела.— И я слышала, как он говорил что-то вроде «навсегда проститься».　

Симона нахмурилась при напоминании о том, что Стефан на следующее утро возвращается к себе домой. Она резко повернулась, когда из-за ее плеча выглянул муж, словно какая-то любопытная птица. Он был высокого роста, на голове его торчал смешной рыжий хохолок, а на носу сидели очки в роговой оправе.　

— Чай перекипит, — сказал он высоким тенором.— Не будем больше ждать Райса.　

— А я буду, — ответила Симона.　

— Пышки остынут. 　

— Я обожаю холодные пышки к чаю.　

— Разве ты не  нальешь мне чай?　

— Прости, дорогой. Как раз этому моя мама меня не учила.　

— Понятно. — Пожав плечами, Ньютон Варрен отвернулся.— Надеюсь, что Райс по-рыцарски вознаградит тебя за такую жертву.　

Симона притворилась, что ничего не слышит, и обратилась к Элен, которая сделала каменное лицо:　

— Если увидите мистера Райса, скажите ему, что мы ждем его к чаю.　

Элен поняла, что представление окончено, вернее, грубо прервано, как раз в тот момент, когда она с нетерпением ожидала ответного удара от Симоны.　

Девушка довольно неохотно поднялась на второй этаж. У дверей Синей Комнаты она остановилась и прислушалась. Эта дверь всегда возбуждала ее любопытство, ведь за ней словно какое-то невиданное сказочное существо, находилась прикованная к постели ужасная старуха.　

Услышав за дверью голос мисс Варрен — падчерица леди Варрен замещала уехавшую сиделку, — Элен решила пройти в комнату мисс Варрен, чтобы приготовить ее на ночь — закрыть ставни.

Дом был трехэтажный, с двумя лестницами, полуподвалом (цокольным этажом) и мансардой. Каждый этаж имел ванную комнату; спальни старой леди Варрен, профессора и мисс Варрен помещались на втором этаже, а комнаты для гостей — на третьем. Мансарда, которую сейчас занимала только чета Оутс, была предназначена для прислуги.　

Сын профессора, Ньютон, жил со своей супругой на третьем этаже в большой Красной Комнате. Его прежнее помещение, сообщающееся со спальней профессора, было отдано постоянной сиделке.　

Когда Элен открыла дверь комнаты мисс Варрен, произошло одно незначительное событие, которому суждено было сыграть свою роль в будущем: ручка двери повернулась несколько раз, но дверь не открылась, пока девушка изо всей силы не нажала на нее.　

«Наверное, нужно заменить замок, — подумала она. — Если будет время, я возьму отвертку и сделаю это».

Беспокойный характер Элен требовал разнообразия, поэтому она всегда находила время для какой-нибудь новой работы, даже если для этого приходилось пренебрегать своими прямыми обязанностями. Новизна помогала сохранять бодрость при выполнении скучной повседневной работы.　

Комната мисс Варрен была пустой и мрачной, обои, занавеси и обивка мебели были одинакового коричневого цвета. Единственным ярким пятном выделялась диванная подушка, вышитая золотыми нитями. Это было святилище ученого — бесчисленные полки и шкафы ломились от книг. На столе в беспорядке лежали разные бумаги. Элен удивилась, увидев, что ставни уже закрыты и небольшая настольная лампа под зеленым абажуром на бюро светится, словно кошачий глаз.

Когда Элен возвращалась на лестничную площадку, мисс Варрен вышла из Синей Комнаты. Она была такой же высокой и обладала столь же повелительной осанкой, как и ее брат, но на этом сходство кончалось. Мелкие расплывчатые черты лица и глаза, прозрачные, как дождевая вода, придавали ей вид женщины не от мира сего, но в общем-то неплохой. По крайней мере, она не внушала Элен такой страх, как профессор.