Для тебя

ИРА. Она меня не объела! (В стену). Нет не объела она меня! Но я не могу смотреть на животное, которое треснутое, которое – несчастное, которое – одинокое! Она – одинока! И так проживёт триста лет, целых триста лет! Ты понимаешь это или нет? Тебя не будет, меня не будет, никого не будет, а она будет жить, жить, и жить одна! Совсем одна в этом мире! Она одна, одна, одна! Я не могу смотреть на неё, я сразу рыдаю, я сразу себя в её шкуре представляю, то есть, в панцире в её себя я представляю! Мне плохо сразу становится, я понимаю чужую боль, понимаю! Ты не поймёшь, для тебя она – игрушка, забава, развлечение! А то, что она живая, ты это понять не можешь! Не сможешь! Ты её в ледяной воде опять искупаешь! Ты её для этого и взял! Да, да, да, для этого! О-о-о-о-о…

СЛАВА. Всё?

ИРА. Что – всё?

СЛАВА. Я говорю: всё? Нанылась?

ИРА. Не нанылась, не нанылась! Буду ныть, потому что мне жалко мою Манечку, Манюнечку, Манюшеньку! Жалко её!

СЛАВА (помолчал). С чего это ты взяла, что это она? Может быть, это вовсе не она, а он.

ИРА. Ага, он. «Оно» – скажи ещё лучше! Много соображаешь!

СЛАВА. Не «оно», а «он». Не Маня, а, скажем, Мань. Мэн! Да, это мужчина. И ему совсем не трудно переносить тяготы одиночества. Ему даже нравится быть в гордом одиночестве. Конечно, это мужчина. Это – он. Я вижу, я чувствую, что это – мужик. Во, глаза какие! Мужик!

ИРА. Ты что, по глазам увидел, что это мужик?

СЛАВА. Да, по глазам. Видно ведь – где мужские, а где женские глаза. Я вижу, что у него – мужские. И осанка у него такая мужественная. Мэн, мэн! Видишь, откликается. Мужик, конечно.

ИРА. Ты что, у него яйца видишь? Ты их щупал, да?

СЛАВА. Манеры у вас, мадам, конечно… Помоечные, что и говорить…

ИРА. Не трогай помойку! Мою помойку – не трогай! (Повернулась лицом к СЛАВЕ, села на диван). Нет, ты скажи мне, скажи давай, откуда ты знаешь, что это – он? С чего, с чего ты взял, что это не черепаха, а черепах?

СЛАВА. Я ничего не знаю наверняка. Я пред-по-ла-га-ю. Я не могу знать. Безапелляционно можешь разговаривать у нас только ты. Я предполагаю. Потому что на птичьем рынке мне его продал один дядька…

ИРА. Пьяный?

СЛАВА. Выпивший.

ИРА. Правильно. Он, видно, украл черепаху у своего ребёнка. Ему на бутылку не хватало, вот он и украл. Господи!

СЛАВА. Да, он был выпивший! Но мне нужна была черепаха и я купил. Я не стал допытываться у него – он, она или оно продаётся! Согласись, смешно было бы мне на рынке проверять знания в биологии какого-то грязного мужика…

ИРА. В зоологии, образованный…

СЛАВА. Ну, в зоологии! Какое это теперь имеет значение?

ИРА встала, ходит по комнате, – то есть, по своей половине. СЛАВА – по своей. За окном – дома. Они как на ладошке расположились. В окнах свет горит.

ИРА. Зачем ты её купил?! Зачем?! Как мы теперь её с тобой будем делить?! Как?!

СЛАВА. Делить мы его – его! – не будем! Он – он мой. Я его – его! – купил на свои деньги!

ИРА. Деньги были общие! Общие!

СЛАВА. Ещё раз говорю тебе: я не отдам его! Он – мой!

ИРА. Ещё раз говорю тебе, это не он, а она – это раз…

СЛАВА. Хоть десять! Он!

ИРА. Она!

СЛАВА. С чего ты взяла? Откуда ты знаешь? Ну?!

ИРА. Потому что я чувствую!

СЛАВА. Что ты чувствуешь?

ИРА (помолчала). Я чувствую её одинокую, несчастную, неутолённую, бедную, оскорблённую душу! Женскую душу! Вот так. Её биополе подсказывает мне, что она – это она.

СЛАВА. Потрясающе! Нахваталась слов: «биополе»! Как чудовищно это звучит в твоих устах, привыкших к матерщине! Если бы ты только посмотрела, послушала бы себя со стороны! Противно! Ты ведь даже знать не знаешь, что такое «биополе»!

ИРА. Знаю!

СЛАВА. Не знаешь!

ИРА. Можно, я договорю?

СЛАВА. Всё понятно.

ИРА. Нет, я договорю.

СЛАВА. Всё понятно.

ИРА. Нет, я договорю. Итак, это во-первых. Во-вторых, я тебе её не отдам. Ты её замучаешь голодом! Она у тебя сдохнет сразу же! Тотчас же! К тому же твоё биополе отвратительно действует на всё живое, на всё, что ползает, растёт, цветёт, пахнет! Да!

СЛАВА. Боже! Боже!

ИРА. Не «божкай»! Вон, посмотри на цветы – даже цветы завяли от тебя! От твоего присутствия!

СЛАВА. Да они завяли потому, что ты, лентяйка, лентяюга, полить их не можешь! Только хвалишься, что из рабочей семьи, что тебя с детства работать учили! Враньё! Ложь!

ИРА. Не трогай мою семью!

СЛАВА. Да, ты лентяйка! Тебе полить цветы даже лень! Вот они и чахнут!

ИРА. Нет, они завяли от твоего биополя! И я чахну от той гадости, которую ты из себя испускаешь!

СЛАВА. А грязная посуда? Горы! Ты не лентяйка, скажешь, нет?

ИРА. Я не виновата, что нет горячей воды! Сам знаешь!

СЛАВА. Нагрей! Вскипяти!

ИРА. Я тебе нагрею сейчас, поорешь ещё ты у меня! Нагрею!

СЛАВА. Дура. Деревня!

ИРА. Кретин!

Нда.

Они так бесконечно могут разговаривать.