Для тебя

ИРА. Дура. Дура. Дура. Зачем я сделала это? Стыдно, как мне стыдно! Пришла к нему, упала в ноги, влюбилась, дура! (Гремит чашками). Успокаивала себя, что он полюбит меня, что я согрею его заботой, любовью и лаской, и он полюбит! Ведь меня нельзя не полюбить, ведь я несчастная! Ведь он же прекрасно знал как Санёк, мой первый муж, бил меня ногами в живот, бил каждый день, алкоголик проклятый! Я теперь ничего не могу сделать! Я прописалась в больницах! Я хожу туда каждый день! Со мной уже все там здороваются! Не будет у меня детей, сказали мне, не будет и не надейся, сказали, ну?! Что я могу сделать?! А он из жалости, оказывается, на мне женился, оказывается, поблагородствовать захотелось! Он ведь всё делает, чтоб красивше было, чтоб ему в позе красивше стоять! Стоит в позе, Вася Лановой, тварь такая!

СЛАВА (кричит). Я не Вася! Я не стою в позе! Я не Вася Лановой! Я любил и люблю тебя! Но больше так жить не могу! Не могу, сил нет!

ИРА. Да ясно, ясно! Пофилантропствовал и будя. Да я давно, давно, ещё лет пять назад заметила в глазах у тебя: как спать ложиться – ляжет и задумается, зевать начинает! Я сразу тогда поняла, сразу: ненавидит меня!!!

СЛАВА. Ложь! Ложь! Ложь!!!!

ИРА. Правда!

СЛАВА. Пошла к чёрту!

ИРА. У чёрта своих до чёрта, а ты сорок четвёртый!

СЛАВА. Дура! Дура!

ИРА. Ты умный! Острый на язык – поцелуй мою задницу!

СЛАВА. Хватит, идиотка, опять начинаешь?!

ИРА. Ненавижу тебя, мерзавец! Убирайся отсюда немедленно! Иди к своим блядям!

МАНЯ покраснела.

Иди делай детей, гуляй, играй, трепещи, носись, трахайся, говнюк, мерзавец, пакостник, котяра, иди, иди, я вот сдохну, повешусь тут вот – хуже тебе сделаю! В записке предсмертной напишу: ты, ты, ты меня убил! Письма разошлю в газеты, журналы, в горсовет, в милицию напишу, кто меня заставил в петлю лезть! Во всех письмах напишу: ты, ты, ты, ты, ты меня заставил!!!!

МАНЯ затихла. Я – тоже. Ой, ну их к лешему. Не могу остановить. Они разошлись, не слушаются меня. Ну, что мне делать? Ладно, я пишу тут слово «Конец», а дальше – пусть они без меня. Правда, честное слово, я не управляю ими, не могу больше: они ругаются, как сапожники, а это так некрасиво и абсолютно против моих намерений, взглядов и принципов. Всё. До свидания:

конец.

СЛАВА (вбежал на кухню, шарахнул тарелкой об пол). Молчать! Молчать! Хватит!!!

ИРА. Молчать – ты! Хватит – ты! (Шарахнула тарелкой об пол.)

СЛАВА. Это ты – эгоистка! Это ты думаешь только о себе! (Бабах тарелку.)

ИРА. Нет, ты, ты, ты!!! (Бабах тарелку.) Но черепаху я тебе не отдам! Так и знай!

СЛАВА. Отдашь! (Бабах!)

ИРА. Не отдам! (Бабах!)

СЛАВА. ……………………………………….

ИРА. …………………………………………

СЛАВА. …………………………………………..

ИРА. ……………………………………..

СЛАВА. ………………………………………….

ИРА. ……………………………………………..

СЛАВА. …………………………………………………..

И ещё долго, рыча и плюясь, они бьют тарелки. Целую гору набили.

ИРА побежала в комнату, встала на карачки, шепчет МАНЕ.

ИРА. Маня, Маня, ешь, ешь, не обращай внимания, ешь! У меня будешь жить, он неизвестно ещё куда пойдёт, неизвестно с какими тварями будет спать, ещё на тебя какая-нибудь зараза от этих тварей перепрыгнет! Ешь, Манечка, никуда, никуда тебя не пущу, не пущу тебя, не пущу! У меня будешь жить, никуда не пойдёшь, ешь, Манечка, ешь, моя миленькая, моя славненькая, ешь, ешь, говнюк такой, тьфу, тьфу, тьфу!!!!

СЛАВА (вбегает в комнату). Нет, он у меня будет жить!

ИРА (встала, руки в боки). Нет, у меня!

СЛАВА. У меня!

ИРА. Ёкарный бабай, у меня!

СЛАВА. Ёкарный бабай, у меня!!!!!

ИРА. Фу, как жарко… Фу, как жарко… (Ходит по комнате.) Нет, я сказала тебе: у меня!!!!

СЛАВА. Жарко… Душно как… У меня, у меня!!!

ИРА. У меня!!!

СЛАВА. Отдай его! У меня!!! Фу, жарища…

Снимают с себя одежду, носятся по комнате почти голые, отнимают друг у друга черепаху, орут что-то.

МАНЯ втянула голову, спрятала руки-ноги, испуганно таращит из-под панциря глаза: «Мама, куда я попала?!» …

Бегали, бегали. Сели. Черепаху на место положили.

Молчат.