Для тебя (ЛП)

— Всё, что я знала, мой первый парень изменил мне, каждый парень, с которым я целовалась, лгал насчёт меня, а мой муж меня бил. Я знаю, что тебе известно об этом, но тот раз, когда ты меня увидел, не был первым разом, когда он поднял на меня руку, он просто был самым худшим, — сказала я, глядя не на Колта, а поверх его плеча. — Потом я уехала и была сама по себе. Я была одинока, но мне было всё равно. Одиночество — это другой вид боли, не такой сильный, как разбитое сердце. Я предпочитала его и принимала его, потому что мне казалось, что может быть или одно, или другое. Мне потребовалось пять лет, чтобы найти Бутча, а между ним и Питом никого не было. Я работала в баре в Джорджтауне, и он зашёл туда. После этого он полгода приходил как постоянный посетитель, прежде чем нанять меня в свой бар. Я работала там два месяца, прежде чем согласилась на свидание с ним. Мы были вместе ещё четыре месяца, прежде чем я позволила себя трахнуть, и у нас были отношения ещё шесть месяцев, прежде чем я переехала к нему. Он был терпеливым, очень старался, и всё было хорошо, но как только он получил, что хотел, он это выбросил. Мне следовало знать, что он так поступит, но я купилась, я влюбилась в него. Глупая, глупая Фебрари.

— Феб... — сказал Колт, но к тому времени я продолжала невидяще смотреть ему за спину, потерявшись в воспоминаниях о мужчине, который был мёртв из-за меня, и в воспоминаниях о своей жизни, которые тоже были мертвы, и всё из-за меня.

— Обманщики, изменники, драчуны. Кому нужно такое дерьмо? — спросила я стену.

— Феб... — повторил Колт, но я заговорила одновременно с ним.

— После Бутча, я решила: хватит. Я встретила парня по имени Рис, он работал в баре, в который я зашла, бродяга, как я. Мы поддерживали связь, и если выяснялось, что находимся поблизости, то встречались. Между этими встречами у него были женщины, не я и не одна. Рис был безопасным вариантом, он не давал никаких обещаний и не возражал, что я всё держу в себе, он предпочитал именно такие отношения. У нас обоих была только одна вещь, чтобы отдавать, и мы оба это приняли. Время от времени он нарушал моё одиночество, что было хорошо, потому что обычно к тому времени, как он появлялся, мне нужна была передышка. У него есть байк, он катал меня. — Я закрыла глаза, слабо улыбнулась и шёпотом закончила: — Боже, эти поездки... единственное время, когда я чувствовала себя свободной, потому что это единственное время, когда я позволяла себе быть собой.

— Феб.

Я распахнула глаза, потому что моё имя прозвучало близко. Колт, без стакана, стоял прямо передо мной. Он смотрел на моё лицо, не в глаза, и я знала, что он видит. Тогда я поняла, что в какой-то момент начала плакать, я была настолько поглощена своей глупой несчастной историей, что даже не заметила этого.

Однако это не имело значения. Больше ничего не имело значения.

— Денни выиграл, — прошептала я, закинув голову и глядя на Колта. Когда я заговорила, он посмотрел мне в глаза. — Он хотел каждую часть меня? Он это получил. Ужас в том, что я ему помогла.

Колт поднял руку и положил ладонь на тыльную сторону моей шеи.

— Малыш... — тихо сказал он.

Я вывернулась из-под его руки и шагнула в сторону. Я не могла вынести его прикосновения. Только не снова. Слишком сладкими были воспоминания о нём. Я сжала челюсти и отвернулась, с рассказом покончено. Больше я ничего не скажу, слишком больно. Сделав первый шаг к двери, я почувствовала, как что-то внутри меня захлопнулось, а когда я сделала второй шаг, оно закрылось на замок. Казалось странным закрывать то, что пусто, где нет ничего драгоценного, чтобы сохранять, но я всё равно заперла это место.

Третий шаг я сделать не успела.

Рука Колта обвила мой живот, и он дёрнул меня назад. Я врезалась в его тело, и он обвил меня и второй рукой, держа крепко, прижимая меня ближе к себе, чтобы я не могла сбежать, даже если бы сопротивлялась, чего я не сделала, потому что у меня совсем не осталось сил.

Приблизив губы к моему уху, Колт сказал:

— Единственный способ для Денни выиграть, если мы ему позволим, малыш.

Я покачала головой:

— Колт, отпусти меня. Мы оба знаем, что нам не следовало начинать всё заново. Мы оба знаем.

Он сильнее сжал руки.

— Если ты уйдешь от меня, то позволишь ему победить.

— Он уже победил.

— Не победил, Феб.

— Победил. А я ему помогла. На моей совести пять жизней, шесть, если считать твоего сына, что бы с ним ни случилось. Нельзя перевести часы назад, верно?

Он встряхнул меня.

— Ты не несёшь за это ответственность, ни за что из этого.

— Нет?

Я почувствовала, как он покачал головой. Он был так близко, что его щетина зацепила мои волосы.

— Ни за что из этого.

— Я не согласна, и, когда я вошла сюда, ты думал так же.

Одна его рука оставила мой живот и легла выше моей груди.

— Малыш, я был зол.

Я кивнула:

— Конечно, а теперь ты расстроен моей печальной историей и уже забыл об этом. А если ты разозлишься через неделю, через месяц, что со мной будет тогда?

— Феб...

— То же, что десять минут назад, Колт. — Я надавила на его руки. — Отпусти меня.

— Феб...

— Я не хочу такой жизни.

— Феб...