Для тебя

— Было, — подтвердила я, тоже улыбаясь, потому что было очень, очень весело. — Как бы там ни было, — продолжила я, решив поделиться собственными слухами, — Бетани может быть громкой, но самое удивительное, что Тина громче.

— Это меня не удивляет. Я всегда считала, что у неё рабочий рот, — заметила Кэт.

— Да, рабочий рот — это одно, а громкий — совсем другое. Бетани может выигрывать награды, но Тина всё равно намного громче.

Кэт засмеялась, а потом переплюнула меня.

— А ты знаешь, что у Бетани начались схватки прямо там?

— Кроме шуток? — выдохнула я.

— Кроме шуток, — ответила Кэт, — и сразу после того, как она родила ребёнка, — маленькую девочку, кстати, — она его выгнала. Врачи даже не успели перерезать пуповину. Говорят, он переезжает к Тине.

— Из огня да в полымя, — пробормотала я, и улыбка Кэт стала ещё шире. — Интересно, как Тина отнесётся к походам Кори налево.

— Вам с Колтом стоит задуматься о звукоизоляции, — предложила Кэт, и я сочла это хорошей идеей. — Но это ещё не конец, — сказала мне Кэт.

— А что тогда? — спросила я.

— Колт сделал Монику Мерриуэзер.

Я быстро моргнула раз десять, прежде чем спросить:

— Что?

— Давным-давно он пообещал ей эксклюзивный материал обо всей той... — Она замолчала, выражение её лица изменилось, и она помахала рукой в воздухе, подбирая слова, но ей необязательно было произносить их. — А потом не дал.

— Я знаю.

— Она взбесилась. Она приходила, наверное, каждый день за последние два месяца, после того как всё случилось. Приставала к Колту, приставала ко всем, но ничего не добилась. Колт молчит. Салли молчит. Все молчат. Моника теперь персона нон-грата ещё больше, чем раньше, а ведь раньше её ненавидели почти все. Сейчас ей не расскажут ни слова не только о том деле, а вообще ни о чём. Она в изоляции.

— Это я тоже знаю, Кэт.

Колт мне рассказывал.

— А ты знаешь, что Моника и Колт устроили разборку всего в двух футах от меня меньше, чем десять минут назад? Очевидно, тот репортёр из «Стар» готовится издать книгу и продал права на фильм ещё до того, как она появилась в книжных магазинах.

Я знала, о чём она говорит.

Не могу сказать, чтобы меня радовало обстоятельство, что собираются снимать фильм про то, что устроил Денни, а также меня не радовало, что выходит книга, но Колт давно предупредил меня, что подобное наверняка случится. Несколько недель журналисты преследовали нас всюду, где могли, прежде чем поняли, что мы не будем говорить, Салли не будет говорить, ФБР не будет говорить. В конце концов они догадались, что получат только самую общую информацию, а потом появилась следующая история и они потеряли интерес.

Но я могу сказать, что меня радовало, что Моника не сделает на этом карьеру. Колт рассказывал мне про неё, и с того дня, как Денни вернулся в город, она стала серьёзной занозой в заднице. Она названивала Колту, названивала мне, заходила в бар, заявлялась в участок, доставала меня, когда я была у Мими. Она написала про нас три статьи и кое-что выдумала, причём не самое хорошее. Колт вышел из себя и поговорил с Илаем Левинсоном. Илай учился на год старше Колта и был уайд ресивером[17] в футбольной команде, потом он поступил в юридический колледж и открыл свою практику в городе, и Илай должен был Колту услугу. Илай отплатил, предъявив Монике и газете требование прекратить противоправные действия и пригрозив обратиться в суд, если они и дальше будут клеветать на нас. Редакция с радостью напечатала опровержение и с такой же радостью воспользовалась этим поводом, чтобы выгнать Монику. Мы слышали, что вчера её уволили.

Несомненно, её не обрадовала потеря работы и неудача с обещанным эксклюзивом по истории года.

— Кто выиграл разборку? — спросила я у Кэт, несмотря на то, что знала ответ.

Сквозь смех Кэт ответила:

— Судя по тому, что Моника набросилась на Колта и теперь сидит в камере, я бы сказала, что выиграл Колт.

Я представила, как низенькая пухленькая Моника наскакивает на высокого и стройного Колта, и подавила смешок, повернувшись к лестнице наверх.

— Она набросилась на офицера полиции? — спросила я.

— В итоге на трёх, — ответила Кэт.

Я подавила ещё один смешок и сказала:

— Так он в хорошем настроении или в плохом?

— Не могу сказать. Моника в камере, что хорошо, но ей удалось наложить на него руки, что ему никогда не нравилось.

Я скривилась:

— Не могу его винить.

— Думается мне, он предпочитает твои руки, — раздалось сбоку от меня, и я повернулась, обнаружив стоящего рядом Марти.

Я взглянула на его шею, где до сих пор ярко выделялся шрам, и почувствовала знакомое стеснение в горле, но справилась с ним и выдавила улыбку.

— Привет, Марти, — тихо сказала я, дотрагиваясь до его руки. Он развернул ладонь и коснулся моих пальцев, прежде чем мы опустили руки. — Слышала, ты вернулся к патрульной службе.

— Да, неделю назад. Подумываю взять отпуск.

Я засмеялась, а Кэт сказала:

— Ты только что отдыхал полтора с лишним месяца.

— Да, апрельские дожди, а теперь вышло солнышко, и я ощущаю необходимость отправиться на рыбалку, — ответил Марти.

— Тогда что ты делаешь в участке в свой выходной? — спросила Кэт.