Для тебя

В последние два года она делала так каждый раз, когда он заходил в бар. Это единственная вещь, которая напоминала ему о прошлом. Когда они учились в старшей школе и он проходил мимо её класса или она проходила мимо его шкафчика, она смотрела ему в глаза, всегда искала его взгляд, и наклоняла голову немного вбок плавным и грациозным движением.

В этом движении не было ничего особенного, и в то же время оно было особенным. Другие парни в школе видели его и мечтали о нём, но доставалось оно только Колту.

Тогда, кроме Морри и Джека с Джеки, Фебрари была единственной радостью в его жизни. И эти лёгкие кивки были самой счастливой её частью.

Обычно он улыбался ей, и она улыбалась в ответ, но он едва успевал поймать эту улыбку, потому что она тут же отворачивалась.

Она могла бы флиртовать только с помощью этих наклонов головы и была бы лучшей.

Теперь она не ждала его улыбки и отводила глаза раньше, чем он успел бы улыбнуться, если бы решил это сделать.

Вот как сейчас, она уже кивала другому посетителю, и снова движение было лёгким и притягательным, и Колт почувствовал, как сжались его челюсти.

Он перестал смотреть на Феб, но не мог не пожелать, чтобы она оделась по-другому. Она одевалась совсем не как Энджи, Феб всегда умела подбирать одежду. Сегодня вечером на ней была бледно-розовая футболка Harley Davidson. Вокруг горла застёгнуто индейское ожерелье-чокер их трёх рядов чёрных овальных бусин с серебряным медальоном спереди. Это её визитная карточка, у неё было несколько чокеров разных цветов. Ниже звенели ещё несколько серебряных цепочек, в ушах блестели большие серебряные кольца. Уже прошло достаточно времени, чтобы её выпрямленные волосы начали растрёпываться. И хотя Колт не видел, он знал, что на ней были выцветшие джинсы, не слишком обтягивающие, но слишком хорошо сидевшие, и, скорее всего, чёрные мотоботинки.

Насколько он знал, с тех пор как Феб вернулась в город, у неё не было мужчины. Не из-за нехватки предложений. «Джек и Джеки» был единственным баром в городе, прямо на главной улице. За пределами города работало ещё несколько баров, в основном для охотников, рыбаков или игроков в гольф. Были также рестораны, и несколько баров находилось ближе к гоночным трассам. Их клиенты были людьми случайными, в основном опасный народ, наркоманы да фанатки гонщиков NASCAR [3], которые ходили туда, потому что это было близко к их кемпингам. В течение многих лет в городе открывались другие бары, но все прогорали, потому что жители ходили в «Джек и Джеки». Теперь, когда вернулась Феб, мужчины стали приходить сюда чаще. Он знал, что парни на работе регулярно дрочили, думая о Феб, даже (и особенно) женатые. К сожалению, ему приходилось слушать об этом.

Дело было в этих чокерах — ожерельях, похожих на ошейник. И в серебряных цепочках. Можно практически услышать, как эти цепочки позвякивают, когда представляешь, будто трахаешь её или она сонно ворочается в твоей постели.

Но главным образом дело было в чокерах. Было в них нечто такое, что посылало мужчинам сигналы, которые, как подозревал Колт, Феб не хотела бы посылать. Возможно, она даже не подозревала об этих сигналах, но они всё равно были.

Хорошо, что она дома. Никто не захотел бы связываться с Морри. Но если и нашёлся бы такой дурак, то все слышали, на что пошёл Колт ради неё, а подобного уж точно никто не хотел. Колт знал, что, покинув город, Феб вела кочевую жизнь, работала в барах в маленьких городах по всей стране, но не представлял, как она отбивалась от мужчин без поддержки от него и Морри. Может, она и не отбивалась, а сейчас просто не хотела гадить там, где живёт. А может, она усвоила тот урок.

Это больше не его дело и не его проблемы. И никогда не станет.

Так и было, пока кто-то не сделал это его проблемой. Колт оставался Колтом, и, что бы ни случилось, Феб оставалась Феб.

Он увидел, что на другом конце стойки работает Дэрил, и ему захотелось выпить, но он прошёл прямо в маленький кабинет в задней части бара.

Морри сидел перед заваленным столом, сгорбившись, упираясь локтем в столешницу и подпирая лоб ладонью.

Такая поза не предвещала ничего хорошего.

Колт закрыл за собой дверь, и Морри вздрогнул.

— Блядь, блядь, что за блядский день. Я рад, что ты здесь, — сказал Морри и, поднявшись, быстро вышел из-за стола.

Он был на удивление быстрым и гибким для такого крупного мужчины. Наверное, сказывалось, что каждую субботу они играли в баскетбол или, если погода не позволяла, в ракетбол. Они занимались спортом всю жизнь, даже если в юности периодически напивались и покуривали, и всё-таки оба всегда стремились оставаться в хорошей форме.

Колт, потому что в детстве часто видел, как его мать глотала таблетки, одну за одной курила сигареты и прикладывалась к бутылке с водкой. Она даже не заботилась о том, чтобы налить её в стакан, пила прямо из горлышка. Он не помнил времени, когда она не была пьяна или не валялась в отключке, а чаще всего случалось и то, и другое. Она была худой, как вешалка, редко ела, и даже в молодости её кожа висела, как у старухи.