...Для того, чтобы жить

Мальчишек всех возрастов, от семи до четырнадцати, собралось порядочно. Они напялили на себя все, что нашлось дома теплого. Десятиградусный мороз на ветру лют. Никто не стоял на месте — ходили, прыгали, толкались плечами, выбивали застывшими ногами чечетку.

Наконец ворота маслобойки открылись. Одна за другой выехали семь подвод, груженных большими серыми плитками. Вся орава мальчишек кинулась вперед, окружила подводы:

— Дяденька, дай макухи!.. Кусочек!.. Что тебе, жалко?

Возчики закричали, замахали кнутами. Мальчишки отхлынули.

Феодал подкрался к задней подводе со стороны бульвара, схватил целую плитку и побежал через бульвар к саду. Возчик за ним. Но пока он взобрался по скользкому оледенелому скосу на аллею бульвара, Толька был уже у дыры в ограде.

Возчик не понял, что его дразнят, хотят увести подальше, и продолжал бежать. Когда он был уже близко, Феодал нырнул в дыру и помчался между деревьями сада.

А в это время десяток пацанов хозяйничали у оставленного без присмотра воза. Хватали куски и разбегались в разные стороны. Олег тоже схватил, прошмыгнул под носом у возвращающегося разъяренного драгиля, слетел с бульвара на дорогу и понесся к саду. Проскользнув через дыру в ограде, Олег пересек заснеженный сад. Сунул макуху в тайничок под читальней. Пролез между прутьями ограды и оказался на Сенной у трамвайных путей. Навстречу ему по дорожке шел милиционер Семен Семенович.

— Ты что так запалился, Курганов? Или бежал от кого?

— Держите его!.. Милиционер! — послышалось сзади.

Олег обернулся. Продираясь через кусты, к ним подбегал разъяренный драгиль…

* * *

Так как макухи при нем не нашли, дежурный послал милиционера искать вещественные доказательства в саду.

— Раз ты врешь и не признаешь свою вину, посидишь в каталажке! — сказал дежурный Олегу. — Отведите его в камеру…

Прямо против него, почти под потолком, маленькое окно с грязными стеклами за толстыми прутьями решетки. Справа — массивная, обитая железом дверь с круглым глазком. Сзади на деревянных нарах храпит неопределенного возраста мужчина, от которого несет сивушным перегаром. А на самом краешке нар — он со своими мыслями.

Олегу хотелось ни о чем не думать, ни о чем не вспоминать. Но смотреть и смотреть на решетку на окне было страшно. Вот до чего дошло… А стоило только прикрыть глаза, как сразу наплывали воспоминания-видения. То больная мама в постели. То вставал полузабытый образ отца. То вдруг Нина…

* * *

Когда Олег первый раз пришел в школу, его посадили с девчонкой. А на перемене подошла другая девочка и сказала:

— Хочешь, я подарю тебе вот это? — и протянула розовую промокашку с цветочком в уголке.

— Хочу. А цветок откуда?

— С переводной картинки. У меня дома много всяких. Я и тебя научу. А что ты мне подаришь?

Олег выдернул из парты сумку, сшитую мамой из плотной черной материи, которую называют чертовой кожей. Пошарил в ней, но ничего не нашел. И покраснел.

— А зачем тебе сумка? — удивилась девочка.

— Для книг, — ответил он и тоже удивился. Как это она не знает таких простых вещей?!

— Книги в портфеле носить надо. Или в ранце. Смотри, как красиво. — Она метнулась к своей парте и принесла маленький красный портфельчик с блестящим замком. — У меня и ключик есть. Вот. Раз! И теперь никто не откроет.

Олег надулся. Видел он точно такой же портфельчик в витрине на Садовой, когда они ходили с мамой покупать материю на штаны и рубашку. Он все тянул маму к витрине:

— Смотри, мама, смотри! Красненький! С замочком!

И мама, вдруг погрустнев, сказала:

— Не про нас это, сынок. На эти деньги нам втроем полмесяца жить надо. Пусть покупают нэпманы да буржуи недобитые…

— Твой отец нэпман? — спросил он. — Раз у тебя все есть.

Губы у девочки задрожали. Она тихо ответила:

— Нет… Мой папа красный командир.

Олег растерялся. Его папа тоже был красным командиром. Отвернулся. Сунул руки в карманы и сразу наткнулся на брошку, которую нашел вчера около аптеки.

— Возьми, если хочешь, — и протянул девочке маленькую брошку.

На тонкой серебристой веточке-булавке сидела крохотная птичка, разукрашенная цветной эмалью.

— Ласточка! — вскрикнула девочка. — Какая хорошенькая! Грудка беленькая, а сама синяя-синяя, аж зеленая!.. Спасибо. Меня Нина зовут. Хочешь, я с тобой сидеть буду?..

Она переложила ранец бывшей соседки Олега на свою парту, а сама села с ним рядом…

За одной партой с Ниной они просидели три года. Вместе играли, читали книжки. В один день им первым из всей группы на пионерской базе при заводе имени Октябрьской революции повязали красные галстуки.

Олегу очень нравился отец Нины, громадный мужчина, затянутый в военную форму, с наголо обритой головой, чернобровый, белозубый. Он чем-то напоминал Олегу его отца.

Едва завидев Олега на пороге, он звал его громким, привыкшим к командам голосом:

— Курганчик прибыл! А ну, ко мне. Ры-ы-сью — ма-а-арш!

Сажал его на одно колено, Нину — на другое и требовал:

— Докладывай, чем живут молодые казаки в городе Ростове-на-Дону? Не притупились ли казачьи шашки?