Для вкуса добавить "карри", или Катализатор для планеты

Пока я так размышляла, малыш пригрелся и заснул, но пальчики продолжали крепко держаться за мою рубашку. Я вгляделась внимательней и слегка ощупала детское тельце: он не был тощим, но и пухленьким его никак нельзя было назвать, если и потерялся, то не очень давно. Рубашечка из плотной, но мягкой ткани грязно-серого цвета с длинными рукавами и тёмно-коричневые штанишки, порванные в нескольких местах, сквозь дыры в которых просвечивала нежная смугловатая кожа. На одной ножке был обут коротенький сапожок или ботиночек с завязками, а другая босая. Не считая нескольких царапин и укусов насекомых, других видимых повреждений не было. В темных всклокоченных волосах, от которых пахло тиной, застряло несколько слизких водорослей. «Ребёнок был в воде!― уверилась я.― И как только не утонул! В рубашке родился, наверно».

Теперь стало понятно, что делать дальше: нужно переправляться на другой берег ― малыш оттуда. Тихонько сопя, найдёныш спал на моих руках и, глядя на такое милое личико, совсем не хотелось его будить. Громко причмокнув, малыш засунул пальчик в рот. «Голодный…― посетовала я на свою глупость.― Разговоры разговаривала, а покормить не догадалась, вот тупица. Хотя чем? Вяленым мясом?»

Хотя чему удивляться-то, своих детей у меня не было, да и не будет уже. И благодарить за это надо свою дурость, наивность, непроходимую глупость и «неземную любовь» в виде бывшего мужа. Который категорически не хотел детей, «пока не встанем на ноги», как любил он повторять. Но как оказалось, мой супруг только мне так говорил. А я, дурочка влюблённая, повелась на уговоры, верила всему, заглядывала в рот, ловя каждое слово, и получила…

Тяжелейшее осложнение после прерывания беременности и неутешительный вердикт врачей. Оставалось только кусать локти и выть по ночам, глядя на своих племянников, таких классных мальчишек моей сестры. Всё! Не хочу об этом вспоминать! Сама во всём виновата, и ничего уже не попишешь. Я вытерла рукавом слёзы.

Малыш зашевелился. Распахнув глазки с длинными пушистыми ресницами, он опять улыбнулся и произнёс своё любимое, как я уже поняла, слово:

― Та-ма!

Я засмеялась:

― Ох, тама, ты моя чумазая! ― и завалившись на спину, опять начала его тискать.

Кормёжка, на удивление, никаких проблем не доставила. Когда я распотрошила свои запасы и предложила найдёнышу кусок вяленого мяса, то и опомниться не успела, как он сточил его за несколько минут.

― Ну ты, грызун!― восхитилась я и предложила второй. И этот кусок постигла та же участь.― Всё, хватит пока,― покачала я головой, когда это чудо из семейства грызунов, протянуло ручку за следующим.― После голодовки сразу много есть нельзя. Могу предложить на десерт вот это,― и протянула жменю ягод, собранных утром, которые были проглочены ещё быстрее. Напоив ребёнка водой, я запаковала мешок, попутно дожёвывая свою долю.

Малышок сначала сидел и наблюдал за мной, а потом, махнув ладошкой на ближайшие кусты, опять сказал:

― Та-ма!

― Что, тама?

― Та-ма.

Похоже, он понял, что я его не понимаю. Поэтому, совсем не по-детски, вздохнул, поднялся и потопал, раскачиваясь, в кусты. Ничего не оставалось, как последовать за ним. Это чумазое чудо сидело в зарослях на корточках, спустив штанишки, и делало свои дела, ну понятно какие. Мне было прекрасно видно, что это мальчик. Закончив, он поднялся и, пытаясь держать падающие штанишки, поковылял ко мне. Понятно в чём была проблема ― в завязках. Узел «бантиком» исправил положение. Я погладила его по голове:

― Ты не просто ребёнок, малыш, ты ― вундеркинд! Хотя, может, все дети здесь такие, самостоятельные. Поживем, увидим…

Место для переправы на другой берег нашлось быстро. Я не прошла и часа с мальчонкой на руках, как увидела относительно пологий спуск к воде, а на противоположном берегу песчаный пляжик, чуть ниже по течению. Отлично! Если немного и снесёт, то как раз прямо туда, а там лесок с любимыми «спальными» деревьями, можно будет костёр разжечь, обсушиться и заночевать. Осталось только сообразить, как организовать заплыв. Если бы я была одна, то ни минуты бы не тормозила, потому что плавала как рыба. Но теперь есть «прицеп», за который я отвечаю.

Когда я начала спускаться, малыш отцепился и на четвереньках принялся задом сползать вниз.

― А молодец, мышонок! Мышонок!― я захохотала.― Слышишь, маленький? Вот и прозвище, подходящее для тебя, придумалось.

Последовав его примеру, я развернулась ногами вперёд и медленно съехала за ним вниз по песчаному склону. После некоторых размышлений, я пришла к выводу, что привязывать ребёнка к себе опасно, мало ли что: плыть метров сорок, не меньше и какая живность тут водится неизвестно, развязать мокрую веревку, когда буду плыть, не получится, а если не привязать… как ребёнок удержится? Вот задача-то… Дело близится к вечеру, нужно ещё и ночёвку подготовить ― медлить нельзя.