Длинная тень греха

Женщина, да. Высокая, нарядно одетая. Длинные волосы красиво рассыпаны по плечам, упакованным в норковую шубу. Лица особо не разглядишь, потому что свет от неоновых вывесок казино и ресторана как раз за ее спиной. Его вот ей видно отлично.

— Так это вы?! — вдруг почти простонала женщина, отступая на шаг. — Тогда помощи ждать не приходится.

Это она уже промямлила, разворачиваясь по направлению к своей машине. Машина, к слову, была та, что надо! Ее Садиков моментально заценил. Ну и женщину через мгновение тоже.

Вот, оказывается, почему ему показался знакомым ее голос, а он-то уж подумал…

Это была та самая женщина, что пыталась заполучить его подпись на чистом листе бумаги. Что там было за воззвание, дал бы бог памяти?.. Нет, не вспомнить ни за что. А вот женщина запомнилась. Интересный типаж, придраться было не к чему. Так это в куртке, штанах, в шапке по самые брови. Теперь же она вообще выглядела потрясающе!

Садиков не удержался от соблазна и двинулся за ней следом.

— Простите меня бога ради, — заюлил он, рассматривая со спины ее всю.

Шубка была совсем коротенькой, едва прикрывающей ее аккуратный крепенький на вид зад. Ноги были…

Ноги были шикарными, тут еще доделали свое дело каблуки остроносых туфель, глубокий разрез на юбке, дающий волю воображению.

Короче, Садиков повелся, как осел. Поплелся за прекрасной незнакомкой следом к ее машине.

Что-то потом пытался делать. С умным видом полез под капот, хотя ни черта там не понимал и не мог по виду отличить масляного фильтра от воздушного. Ворочал ключами в замке зажигания и еще заигрывал с ней.

О, как он с ней заигрывал. Распускал хвост.

Комплименты, улыбки одна жеманнее другой. Поцелуи в запястье, это когда она ему ключ какой-то подавала. Что было делать этим ключом, он толком не знал. Просто попросил подать и, урвав возможность, поцеловал женщину в запястье.

Машина как-то так сама по себе завелась после двадцати минут его мытарств.

Но Садиков не роптал. Он был благодарен судьбе за такой шанс. Ведь женщина ему еще тогда на аллее понравилась. И тут вдруг их пути снова пересеклись.

Кто смеет утверждать после этого, что удача от него отвернулась?! Эге, дураки! Завидуйте! У него все просто отлично…

— Слушайте, Нина, — вдруг сказал Садиков, заглушая мотор ее машины, после того, как тот исправно завелся. — А, может, ну его ресторан этот к черту, а?

— Как это? — она настороженно глянула на него исподлобья и опустила глаза. — Я вас не понимаю, Серафим. Я вообще-то собиралась поужинать.

— Если вы голодны, могу предложить ужин при свечах… у меня дома… — Он пер напролом, решив, что ему сейчас все можно; коли благоволит к нему сегодня фарт, чего теряться. — Обещаю, что не стану приставать. Если, конечно…

— Если что?

Ее вид сделался совершенно растерянным, кажется, она даже колени стыдливо свела. Будто девочка, ей-богу! А ведь что-то про детей тогда на аллее намекала.

— Если вы сами этого не захотите, — закончил он игриво и потянулся к ее шее губами и зашептал и замурлыкал. — Ну же, Ниночка, решайтесь. Неужели вам и правда так уж хочется торчать целый вечер в обществе пьяных баб и мужиков? Неужели не хочется спокойной обстановки? Обещаю шикарную музыку, вкусную еду, ну и… Что сами пожелаете?

— Все, все, что пожелаю? — вдруг осмелела она и отвернулась к окну, занавесившись от него волосами.

— Любой каприз, дорогая! — Садиков не сводил глаз с ее коленок, мысленно уже стянув с нее и юбку, и колготки. — Ну, так что? Если вы меня боитесь, то можете навести справки обо мне ну… хотя бы у метрдотеля. Меня здесь хорошо знают.

— Я вас не боюсь, Серафим, — заявила она, глянув на него коротко и строго. — Просто… Просто неприлично как-то… Мы друг друга почти не знаем и вдруг я пойду к вам домой.

— Вот там-то и познакомимся, — заявил он решительно и повернул ключ зажигания. — Едем на вашей машине. Мою потом перегонят, я распоряжусь по телефону.

Она оказалась потрясающей любовницей! Садиков просто очумел от ее напора и бесстыдства. И еще смела ломаться и коленки сводить! Пойми их баб, в самом деле.

Ее тело… Ее тело просто сводило с ума. Нина была крупной женщиной, но нигде ни грамма лишнего. Комок мышц просто.

— Шейпинг, — запросто пояснила она, когда Садиков попытался локтем промять ей пресс на животе. — Плюс сила воли, плюс желание нравиться, плюс желание выжить.

— Выжить?

Они только успели выбраться на кухню и сидели теперь за столом рядышком друг с другом, так он любил сидеть всегда. Пили кофе, курили и разговаривали. На Садикове были трусы, на ней ничего.

— Любуйся. Мне не жалко, — пожала она плечами, выходя голышом из его спальни.

Так и сидела, елозя голой задницей по его дорогому стулу. А Садикова уже и зло стало брать. Ну не гигиенично же! Что, в самом деле, как колхозница. Хоть бы простынкой прикрылась.

— Нин, ты сказала, выжить, — отмахнулся он от крамольных мыслей. — Что так тяжело?

— Да нет. Я о другом. Авария… Я попала в аварию.

— Да? Расскажи, а! — Садиков погладил ее по гладкой спине. — Сроду бы не сказал. Нигде ни единого шрама! Такое — редкость.