Длинная тень греха

Разумеется, назвать адрес помощника прокурора ему там отказались. Но внемля просьбе, набрали домашний номер Садиковой и, когда та ответила, передали трубку Дэну.

— Добрый день, — поздоровался он мягким, вкрадчивым голосом. — Меня зову Денис… Денис Мирошин.

— Добрый день, Денис Мирошин, — удивленно произнес приятный женский голос. — Мне сказали, что у вам ко мне дело. Слушаю…

— Скорее не к вам, а к вашему мужу, но, учитывая ваше должностное положение, думаю, вы тоже могли бы быть мне полезны, — пер в наглую Дэн, совершенно не заботясь о приличиях.

— Вот как?! — в голосе собеседницы зазвучали металлические нотки. — И что это? О чем речь?

— Это не телефонный разговор, — напустив тумана, ответил Дэн, но тут же поспешил исправиться, а ну как дама осерчает и бросит трубку. — Дело касается одного убийства, произошедшего на глазах вашего мужа. Я говорю о том городе, из которого он уехал не так давно, точнее…

— Я знаю, в какой день он оттуда уехал! — прервала его Садикова по-казенному строго. — Так что там с убийством? При чем тут мой муж? Каким он боком, я хотела бы знать, к этому самому убийству?

Дэну было неведомо, каких сил стоило Нине говорить с ним так вот суховато, без истеричных ноток. На самом деле, она так перепугалась, что еле-еле устояла на ногах.

Чуяло ее сердце! Чуяло, что ее благоверный затевает что-то со своей любовницей. Но чтобы убийство!.. Такого она даже предполагать не могла. Привезла, называется, на свою голову!

— А с убийством все просто, — Дэн оглянулся на миловидную девушку, дежурившую этим субботним днем в прокуратуре, подмигнул ей и, тут же приложив руку к сердцу, принялся строчить невидимой авторучкой по воздуху, требуя телефончик. — Ваш муж утаивает от следствия улики, могущие пролить свет на истинного виновника данного преступления. И по этой самой причине в тю— ремной камере сидит сейчас совершенно не виновный человек. Предположительно…

Садикова помолчала несколько минут, потом назвала ему свой адрес, пригласив приехать.

Дэн торжествовал. А Олеська еще в нем сомневалась! Он же сейчас все буквально узнает! Увидит, бог даст, фотографии, на которых запечатлен момент убийства и…

— Так нету у меня здесь этих фотографий, — промямлил виновато Сима Садиков, съежившись в кожаном кресле в кабинете жены.

За стенкой шумели его пацаны, который день выражая буйную радость по поводу того, что отец наконец-то вернулся с заработков. Визжала на кухне микроволновка, останавливаясь. Они ведь только собрались позавтракать и разогревали еду. Как тут принесла нелегкая этого чудика!..

Дэн и в самом деле производил впечатление чудаковатое. В куртке не по росту. С копной непричесанных волос. В измятом после плацкартной койки джемпере и измятых джинсах. Нина его даже поначалу на порог не хотела пускать, но парень мог быть настойчивым, и вот теперь они все закрылись в Нинкином кабинете и держали совет.

Вернее, совет держали Нина и Дэн, Садикову оставалось лишь бояться.

А боялся он всего.

Перво-наперво боялся того, что ему придется отвечать перед органами правопорядка за совершенное преступление. Он же фотографировал убийство и не сообщил никуда, это преступление.

Потом этот шантаж, что они с Галкой затеяли…

Писарев не такой уж и дурак, вдруг сообщил, куда следует. Если он, конечно же, ни в чем не виноват.

Шантаж — это еще одна статья!

И крайним во всем этом деле окажется не кто-нибудь, а именно он. Он!!! Галя, почуяв неладное, быстренько умыла ручонки. Он звонил ей уже отсюда, из Нинкиной квартиры. Украдкой звонил, пока жена была в ванной. Утешиться хотел, идиот! Она его так утешила…

Так утешила, что до сих пор вспоминать тошно.

— Я, Симуля, уезжаю далеко и надолго! И советую мой номерок забыть! И если вдруг на меня за шантаж наедут, так и знай, тебя подставлю! Я совершенно ни при чем!

И отбилась — сука носатая, оставив его одного…

Во-вторых, Сима боялся того, что этот неаккуратный малый, никакой не частный детектив, коим он им представился, а бандит самый настоящий. И заслал его сюда Писарев. И теперь, выследив Симу, эти ребята… В этом месте ему становилось особенно жутко.

В-третьих, Сима боялся Нинкиного гнева. Она же теперь не кто-нибудь, а помощник прокурора. Гневаться может и имеет права. Бровью не поведет, упрячет его туда, куда Макар телят не гонял. Или выгонит…

И, к удивлению своему, Сима вдруг ловил себя на мысли, что не хочет никуда уезжать ни от нее, ни от близнецов своих, которые обрадовались ему так, что у него в носу защипало как-то по-странному, когда он их одинаковые головы к своим плечам прижимал.

Что-то теперь будет!.. Что-то же будет точно…

Паркетный пол легонько поскрипывал под тяжелой поступью его Нинки. Сколько ни пытался Сима поймать ее взгляд, чтобы догадаться о той участи, что его ждет, все было бесполезно. Жена упорно прятала глаза.