Длиннее века, короче дня

О сне речи уже не было. Трех часов – до семи утра – едва хватило, чтобы с разных сторон обдумать проблему. И толку-то. Людмила вспоминала историю их с Лешей любви подробно, по дням. Она ничего не забыла. Она помнит, как таяла в его объятиях, как любила его поцелуи, как поняла, что такое страсть, стала ждать любой возможности испытать ее с ним. Они еще встречались на студенческих вечеринках, коллективных выездах на природу, но им сразу все начинали мешать, они только и думали, как уединиться. И, наконец, свершилось. Вдвоем в своей квартире… Когда это началось? Однажды случилась первая ссора – из-за какой-то бытовой ерунды, – но он сорвался, прокричал какие-то ругательства, хлопнул дверью, и они просидели весь вечер в разных комнатах. Потом была ночь пылкого примирения, утром он был счастлив, а у нее остался какой-то осадок… Потом произошла дикая, на ее взгляд, сцена ревности на свадьбе у друзей. Они ушли раньше всех, он был нетрезв, ударил ее по лицу, когда шли к остановке такси и ругались… Оснований для ревности у него не было абсолютно, ее оскорбила несправедливость его претензий, но дело даже не в обычной женской обиде… Люда вспомнила, как на первом курсе они гуляли по парку, пьяные от поцелуев, совершенно выпавшие из реальности. И вдруг почувствовали под ногами какую-то жижу, обнаружили, что оказались в болоте. Леша легко и бережно поднял ее на руки, вынес к небольшому чистому озеру, снял с нее босоножки, вымыл ей ноги, сунул обувь в карманы и понес Люду к выходу из парка – довольно далеко.

Получается, что она в свою взрослую женскую жизнь ступила с детской уверенностью в том, что ее всегда на руках будут носить, молиться на нее. Может, так бывает у многих, а может, у них действительно все было иначе, чем у других. Короче, она не вынесла перемен. От каждого грубого слова в Люде все сжималось в молчаливой обороне и протесте. И она переставала узнавать в нем своего единственного желанного мужчину. Это проходило, потом возвращалось с новой силой… Когда он ее ударил в первый раз, ей показалось, что они оба этого не сумеют пережить, просто погибнут. Это повторялось, и не раз… Ясно стало, что они от этого не погибают, но и в счастье не купаются. Она поняла, что ничего до конца не прощает, носит в душе ожесточение, которое имеет свойство накапливаться. И вот – практически край. После множества пробных попыток что-то ему объяснить Люда поняла одно: как только их беда будет озвучена, тут-то и произойдет самое плохое. Пока она ничего не назвала своими именами, он живет надеждой, что все вернется само собой.

Ну вот и будильник. Люда с облегчением поднялась, отправилась в ванную, долго стояла под душем, потом вошла на кухню. Завтрак всегда готовил Леша. Как всегда, уютно пахло кофе и тостами. Люда улыбнулась, собралась что-то сказать, но посмотрела в его потемневшие от переживаний или гнева глаза и передумала. За завтраком они перебросились от силы несколькими словами, молча одевались, молча вышли из дома, сели в машину, доехали до ее редакции. Выходя, она не поцеловала его в щеку, просто кивнула. Она не смогла! Его обида только усиливала ее протест. Ясно одно: это нужно как-то решить самой. С ним – невозможно.