Длинноногий дядюшка

Среда

Дорогой Длинноногий Дядюшка,

Я сменила свое имя.

По журналу я по-прежнему Джеруша, но для всех остальных я Джуди. На самом деле чудовищно, когда приходится брать единственное имеющееся у тебя прозвище, верно? Хотя по своим ощущениям я не вполне «Джуди». Так называл меня Фредди Перкинс, пока не научился четко выговаривать слова.

Хотелось бы, чтоб миссис Липпет проявляла больше изобретательности при выборе имен для детей. Фамилии она берет в телефонном справочнике – Вы найдете «Эббот» на первой странице[1] – а христианские имена находит повсюду; имя «Джеруша» она позаимствовала с надгробного камня. Я всегда его ненавидела; но «Джуди» мне вполне подходит. Такое нелепое имя. Оно принадлежит той девочке, которой я не являюсь – миловидному голубоглазому существу, обласканному и избалованному всей семьей, беззаботно порхающему по жизни. Разве не приятно быть такой? Несмотря на все мои недостатки, никто бы не обвинил меня в том, что моя семья меня избаловала!

Но как же весело притворяться, что это так. В дальнейшем прошу всегда называть меня «Джуди».

А знаете что? У меня есть три пары лайковых перчаток. Раньше у меня были лайковые варежки с рождественской елки, но никогда не было настоящих лайковых перчаток с пятью пальцами. Я то и дело снимаю и надеваю их. Это все, что я могу сделать, чтобы не носить их во время занятий.

(Звонят к обеду. До свидания.)

Пятница

Представляете, Дядюшка? Учительница по английскому сказала, что мое последнее сочинение демонстрирует недюжинную оригинальность. Она, правда, так сказала. Это ее собственные слова. В это невозможно поверить, не так ли, учитывая восемнадцать лет полученного мной образования? Задача приюта Джона Грайера (что Вы, несомненно, знаете и от всего сердца приветствуете) состоит в том, чтобы превратить девяносто семь сирот в девяносто семь близнецов.

Проявившиеся у меня необычайные художественные способности развились в раннем возрасте посредством рисования мелом портретов миссис Липпет на двери дровяного сарая.

Надеюсь, я не оскорбляю Ваши чувства, критикуя дом моей юности? Но ведь Ваша рука – владыка, и стоит мне стать слишком дерзкой, Вы всегда можете перестать платить по счетам. Не очень вежливо так говорить, но Вы не можете ожидать от меня каких-либо манер; приют для подкидышей не является пансионом благородных девиц для юных леди.

А знаете, Дядюшка, то, что происходит в колледже, не тяжелый труд. Это игра. Я по большей части не понимаю, о чем говорят девочки; их шутки, видимо, относятся к прошлому, частью которого не являюсь лишь я. Я иностранка в этом мире, я не понимаю языка. Это жалкое чувство. Я испытываю его всю жизнь. В средней школе девочки стояли группами и просто смотрели на меня. Я была чудной и не такой, как все, и все это знали. Я ОЩУЩАЛА на своем лице надпись «Приют Джона Грайера». А потом несколько благодетельниц считали необходимым подойти и сказать что-нибудь вежливое. Я НЕНАВИДЕЛА ИХ ВСЕХ, но больше всего – самих благодетельниц.

Здесь никто не знает, что я выросла в приюте. Я сказала Салли Мак-Брайд, что мои мать и отец умерли, а некий добрый старый джентльмен отправил меня в колледж, что покуда является чистой правдой. Я не хочу, чтобы Вы считали меня трусихой, а вот что я действительно хочу, так это не отличаться от остальных девочек; а этот Дом Кошмаров, довлеющий над моим детством, уже составляет одно большое отличие. Если бы я могла оставить его позади и отгородиться от воспоминаний, то, думаю, я была бы такой же очаровательной девочкой, как любая другая. Я не считаю, что существует какое-то реальное, завуалированное отличие, а Вы?

Но в любом случае, я нравлюсь Салли Мак-Брайд!

Всегда ваша,

Джуди Эббот

(Не Джеруша.)