Длинноногий дядюшка

В мире так много прекрасных вещей,
Что мы счастливее королей.

По-моему, так оно и есть. Мир полон счастья, нужно только брать, что дают. Весь секрет в том, чтобы принимать. В деревне, скажем, столько хорошего — можно ходить по любой земле, наслаждаться любым видом, плескаться в любом ручье, и при этом так наслаждаться, словно эта земля твоя, и налога платить не надо.

Сейчас — уже воскресенье, ночь, и я думала выспаться, но за ужином выпила кофе, и теперь у меня бессонница.

Сегодня утром миссис Семпл весьма решительно сказала мистеру Пендльтону:

– Надо выехать в четверть одиннадцатого, чтобы к одиннадцати попасть в церковь.

– Отлично, Лиззи, — ответил мастер Джерви. — Прикажите заложить коляску. Если я не успею одеться, поезжайте без меня.

– Нет, мы подождем. — не сдалась она.

– Как угодно, — согласился он, — только пусть лошади не застаиваются.

Пока его няня одевалась, он попросил Кэрри уложить в корзинку завтрак, меня — одеться для прогулки, и мы через задний ход отправились ловить рыбу.

Это нарушило весь ход жизни. По воскресеньям обедают в два часа, а он заказал обед к семи. Он обедает, когда хочет, словно тут ресторан — и Амасаи с Кэрри тоже не смогли поехать кататься. Но он сказал, оно и лучше, как можно им кататься без дуэньи, да и вообще лошади нужны ему, он меня поучит править. Слышали Вы такую занятную ерунду?

К тому же, миссис Семпл думает, что тот, кто в воскресенье ловит рыбу, после смерти отправится прямо в ад. Она очень страдает, что не воспитала его получше, пока он был мал и беспомощен. Кроме того, ей очень хотелось показать его в церкви.

Как бы то ни было, мы наловили рыбы (точнее — он поймал четыре рыбешки), и поджарили на костре. Они все время валились в огонь и припахивали паленым, но мы их съели. Домой мы пришли тоже в четыре, в пять поехали кататься, в семь обедали, а в десять я пошла спать, и вот, пишу Вам.

Что-то я клюю носом.

Спокойной ночи, дядя!

Эй, ка-пи-тан Дол-го-ног! Право руля! Хо-хо-хо!.. И бутылка рома! Угадайте, что я читаю? Наши беседы за последние два дня — исключительно о море и пиратах. Разве «Остров сокровищ» не дивная книга? Читали Вы ее или ее еще не было, когда Вы были мальчиком? Стивенсон получил за нее всего тридцать фунтов. Мне кажется, быть великим писателем — не так уж выгодно. Пожалуй, пойду в учительницы.

Простите, что я заполняю все свои письма Стивенсоном, но я ведь как раз его читаю. Больше тут, собственно, книг нет.

Я пишу Вам это письмо две недели. Кажется, оно вышло довольно длинным. По крайней мере, Вы не станете меня упрекать, что я опускаю подробности. Мне очень хотелось бы, чтобы Вы тоже были здесь, мы отлично провели бы время втроем. Мне нравится, когда мои друзья знакомятся друг с другом. Я бы хотела спросить мистера Пендльтона, знает ли он Вас. Наверное, Вы с ним знакомы, Вы ведь примерно одного круга. Но я не спрашиваю, ибо не знаю, как Вас зовут.

Это просто глупо! Миссис Липпет предупредила, что Вы эксцентричны. Еще бы!..

Ваша Джуди.

P.S. Прочитала письмо, и вижу, что тут не все о Стивенсоне — есть два-три замечания вскользь о мастере Джерви.

10 сентября.

Дорогой дядюшка!

Он уехал и нам его недостает. Когда привыкаешь к людям или к месту, или к образу жизни, а потом все меняется, чувствуешь какую-то пустоту, и это неприятно. Разговоры с миссис Семпл мне теперь кажутся очень пресными.

Через две недели возвращусь в колледж, и рада. Но я и так не теряла времени, шесть мелких рассказов и семь стихотворений! Я разослала их по редакциям, и все вернулись обратно. Но я не унываю. Все-таки это хорошая практика. Мастер Джерви читал их — он носил их на почту, так что я не могла ему помешать — и сказал, что они ужасны. Он говорит, что я не имею ни малейшего понятия о том, о чем пишу. (Мастер Джерви не привык перемешивать правду с деликатностью.) Только один набросок он похвалил, отдал перепечатать на машинке, и я послала это в редакцию. Держат уже две недели. Вероятно, никак не могут решить.

Вы бы посмотрели на небо! Все какое-то странное, оранжевое. Будет гроза.

Ну вот, началась! Закапали крупные капли, захлопали ставни. Я побежала закрывать окна, а Кэрри промчалась в сени, подставить ведро туда, где протекает крыша. Тут я вспомнила, что оставила плед, подушку и стихи Мэтью Арнольда под деревом, бросилась туда и принесла все промокшее. Красный переплет полинял. Теперь «Берег у Дувра» омывают розовые волны.

Гроза в деревне — очень неприятная штука. Приходится помнить обо всем, что осталось на дворе и портится.

Четверг.

Дядюшка, дядюшка! Что Вы думаете? Почтальон принес два письма:

1 — Мой рассказ приняли (пятьдесят долларов).

Я писательница!