Длинные руки нейтралитета

– Добро, Михаил Григорьевич, тогда ту, что с круглым магазином, на Камчатский люнет. Всё, выходит?

– Нет, не всё, Владимир Николаевич. Кое-чего не хватает.

– ?

– Прислуги для картечницы.

Видя, что мысль поняли не все, Мешков торопливо продолжил:

– Ведь нужно, чтобы кто-то магазины подавал, а те, что пустые, пулями заряжал. Только что осторожность им придётся блюсти. Я проверял: пружина в магазинах сильная, как даст по пальцам – радости мало.

Неболтай ухватил мысль первым и энергично поддержал:

– Изрядно замечено, Михаил Григорьевич, сразу видно, что артиллерист. Найду и направлю этих… подносчиков и заряжающих.

– Надо только двоих, Тихон Андропович, по одному на картечницу. А для тебя, Желнов, кого из матросов нарядим, из тех, у кого пальцы половчее.

– Марсового надо на такое, они к такелажу и узлам привычные.

Костя Киприанов был доволен. Да что там: просто гордился собой. Он чувствовал себя прекрасно, будто в него и не стреляли. И не просто сам так думал: госпожа доктор твёрдо заявила, что пациент (этим высокомудрым словом она назвала его, Костю) вполне здоров. А уж если Марья Захаровна говорит, значит, так оно и есть. А ежели человек здоров, то и в госпитале его держать незачем. И Костю выписали, дав на прощание луковку, порядочный кусок сыра и ломоть хлеба.

Причина для гордости была также весомой: он шёл домой, прижимая к боку сумку с гостинцами, не один, его сопровождала добрая госпожа доктор. Разумеется, о ней чуть ли не всему Севастополю было известно. А те, кто не знал её в лицо, вполне могли расслышать шепотки вроде:

– Смотри, смотри! Вон рядом с Костюнькой знаешь кто идёт? Сама Марья Захаровна! Нет-нет, ты глянь!

И конечно же такому эскорту, а значит, и знакомству бешено завидовали все окрестные мальчишки и девчонки. Сам Серёга Длинный почтительно поклонился Марье Захаровне, ломая шапку. Он сделал вид, что не замечает Костю; это как раз и доказало, что Серёга совершил второй смертный грех[11].

Косте, конечно, не приходили в голову возможные причины такого решения госпожи доктора. У неё же, сказать правду, резонов особых не было; скорее было отсутствие сверхсрочной работы. Кроме того, ей просто нравился пацанёнок. К тому же у госпожи магистра имелся благовидный предлог.

Потрясение обитателей в доме Елены Киприановой случилось примерно такое, как если бы в скромный домик вдовы рыбака вдруг заглянул на огонёк настоящий, живой капитан первого ранга. Дорогую гостью не знали, куда усадить и чем угостить. По правде говоря, угощать было нечем: имеющаяся еда была совершенно не праздничной, да и было её только-только на семью. Но, видимо, Марья Захаровна предвидела эту ситуацию, поскольку тут же взяла инициативу на себя:

– Я вам сразу же скажу, Елена, ваш сын в полном порядке…

Хозяйка дома судорожно кивнула. А мальчишка ухитрился вклиниться в разговор:

– Марья Захаровна даже шрамов не оставила, вот! – И он задрал рубашку на спине.

Шрамов и вправду не было. Но тяжёлый мамин взгляд пообещал сыну, самое меньшее, подзатыльник за то, что осмелился перебить взрослых. На своё счастье, малец стоял достаточно далеко.

– …А я хотела купить у вас кое-что. Тот моряк, с которым торговал ваш сын, – тут госпожа доктор коротко глянула на юного торговца сувенирами, – рассказал о фигурках, что делает ваша дочь.

– Наталья!!!

Возглас был достаточно выразителен и совершенно излишен: девушка сама зайчиком скакнула в угол комнаты и принесла оттуда в двух руках продукцию: целых три штуки. Важная гостья взяла фигурку человечка, повертела её в руках, потом подняла к глазам ракушечного дракона – и совершенно несолидно разразилась хохотом. Единственным, кто от этого не впал в ступор, был Костя. Он хорошо помнил реакцию господина Таррота.

Отсмеявшись, Марья Захаровна решительно заявила:

– Беру! Все три беру! А ещё есть?

Девочка залилась краской.

– Нет, госпожа доктор, пока не сделала. А какие вам нужны?

– И те и другие. Я бы этих драконов семь штук купила, и человечков пяток – себе и друзьям. И наставнице. Вот за эти три. – В руки юной Наташи шлёпнулся серебряный рубль.

Авторитет Марьи Захаровны и без того был на высоте. Но сейчас он поднялся до небес. За изделия предложили заоблачно высокую цену, а уж то, что они пойдут в подарок её наставнице… Все трое Киприановых сделали правильный вывод: даже неведомая, но очень важная госпожа, которая знает и умеет ещё больше, чем Марья Захаровна (хотя представить такое было очень трудно), охотно примет в подарок ракушечные игрушки.

И тут в беседу снова встрял неугомонный Костя:

– А хотите, я вам нашего Тимку покажу? – Не дожидаясь согласия, мелкий позвал: – Кис-кис!

Из-под лавки с огромным достоинством вышел кот – большой, пушистый, зеленоглазый, почти чёрный, если не считать лапок и грудки.

– Какой чудесный зверёк! – произнесла гостья с таким восхищением, что у Елены Киприановой сразу же зародилось подозрение, что высокоучёная госпожа доктор ни разу подобных не видела. Этот вывод тут же и подтвердился. – У нас таких нет. А погладить можно?

Котофей чуть нервно двинул хвостом. Наташа смущённо промямлила: