Длинные тени

– Погоди минуточку, Мэри. Только погоди…

– Я направила пушку на нее. И она смылась, и очень быстро. Прямо перед тем, как я позвонила тебе. Видишь ли, я ее разбудила. Пушкой. Очень бодрит, пробуждает прям-таки мигом, сам знаешь…

Это разбудило Декера так, что мало не покажется. Его взгляд отчаянно заметался, пока он пытался придумать что-нибудь, что угодно.

– Слушай, Мэри, сейчас же положи ствол, просто положи. А потом пойди и сядь от него как можно дальше, просто закрой глаза и сделай несколько глубоких вдохов. Я пришлю кого-нибудь через пару минут. Нет, через минуту. Всего одна минута, и помощь подоспеет. Я не стану отключаться. Оставайся на линии. Я поставлю тебя на ожидание всего на секундочку…

Она пропустила все это мимо ушей.

– Я забыла мою дочь. Я забыла С-сэнди.

– Да, но потом вспомнила. В этом и суть. Это… Ты должна держать…

Декер схватился за грудь. Дыхание стало неровным, пульс истошно бухал в ушах взрывчатым биением расхлябанных поршней. В боку закололо, словно он пробежал длинную дистанцию, хотя не сделал ни шага. Амос чувствовал дурноту, зыбкость и… беспомощность.

Он лихорадочно соображал. Сиделка наверняка позвонила в полицию. И они наверняка уже в пути.

– А завтра? – бросила Мэри, прервав эти мысли. – Вспомню я ее завтра? Или Эрла? Или тебя? Или… себя? Так какая разница? Можешь ты мне это сказать?

– Мэри, послушай меня…

– Она так плакала, моя маленькая девочка! «Мамочка не знает, кто я…» Повторяла это снова и снова. Такая печальная, такая несчастная… Это я ее довела. Мою собственную девчушечку. Как можно ранить того, кого так любишь?! – В ее голосе зазвучали жесткие, беспощадные нотки без тени милосердия, и кровь в жилах Декера заледенела.

– Слушай меня, Мэри, слушай внимательно, лады? Ты справишься с этим, поняла? Я помогу тебе с этим справиться. Но сперва ты должна положить оружие. Сейчас же.

Декер уперся ладонью о стену, чтобы не упасть. Представил себе пистолет в ее руке. Быть может, она в раздумье смотрит на него… Пол под его ногами казался податливым, шатким, как палуба корабля в бурном море. Амос обшаривал свою память в поиске слов, могущих оттолкнуть ее от пропасти, на краю которой она балансирует; слов, заставящих ее положить миниатюрный автоматический пистолет, из которого она за свою профессиональную карьеру убила не меньше одного человека, как ему известно. Если б он только мог откопать слова, способные завершить этот эпизод благополучно, когда всё запросто может скатиться в противоположном направлении…

Декер уже открыл было рот, чтобы убедить ее дождаться помощи. Все доводы у него были уже наготове, и он собирался пустить их в ход. Они заставят ее положить оружие, в этом нет ни малейшего сомнения.

Но тут он услышал то, чего всей душой не желал слышать.

Единственный выстрел, сделанный – как он считал, потому что знал Ланкастер – исключительно тщательно и с экспертной точностью. В качестве точки входа она избрала висок, подбородок или открытый рот. Результат гарантирует любая из них.

А потом раздался гнетущий глухой стук тела Мэри, повалившегося на пол. Несомненно, она мертва. Ланкастер всегда была докой в планировании с прицелом на результат. Подобные люди не промахиваются, убивая себя.

– Мэри? Мэри! – крикнул он в трубку. Ответа не было, и энергия схлынула. «Чего ты орешь? Ее уже нет. И ты это знаешь».

Привалившись к стене, Амос позволил силе тяготения доставить его тело на пол, подобный тому, на котором сейчас лежит труп Ланкастер.

Он жив. Она – нет. Прямо сейчас для него эта разница абсолютно несущественна. Он сидел в комнатушке, озаренной электрической синевой смерти, коснувшейся его, дотянувшейся почти через тысячу миль.

Годы назад Амос Декер был в сантиметре от того, чтобы спустить курок, выстрелив себе в рот и закончив свою жизнь.

Но прямо сейчас часть его так же мертва, как Мэри Ланкастер.

Глава 3

«Пепел к пеплу, прах к праху. И всякая прочая хрень», – подумал Декер.

Этим всегда и кончается. Этим – и глубокой, беспощадной ямой, заполняемой землей. Амос, облаченный в костюм, обычно чувствующий себя комфортно только в джинсах или помятых хаки и свободной фуфайке, взирал в грядущий вечный приют в земле. Скоро его заполнят упрятанные в ящик останки Мэри Ланкастер.

День в Огайо выдался зябкий. С неба сеялась мелкая морось. Совершенно нормальная весенняя погода для этих краев – рудименты зимы, липнущие к запотевшим стеклам, как усыпанная росой паутина. Толпа собралась изрядная: Эрла и Мэри Ланкастер знали и любили многие, а Сэнди завела в школе немало друзей и подруг. Декер окинул взглядом многочисленных бывших сослуживцев из местных сил правопорядка, угрюмо уставившихся в землю.

Алекс Джеймисон была на задании и приехать не могла, но прислала карточку, выразив соболезнования. Росс Богарт поступил точно так же, присовокупив цветы. Они знали Ланкастер не настолько хорошо, но Декер все равно жалел, что их нет рядом. Обычно он чуждался компании, но не сегодня.