Длинный

— Все, достаточно просто ваша честь. Если вы не против, то я начну с несколько более ранних событий, которые тем не менее важны в освещении данного дела. — Произнес Длинный и получив согласие продолжил.

— Государственный переворот, произошедший в России в 1917 году, застал меня в поместье отца. Ввиду того, что мой отец, Граф***, находился в это время в Швейцарии, а моя мать баронесса Эльза фон Визен, как вы знаете скончалась родами, следовательно, выехать из страны самому, не было никакой возможности, хотя бы в силу моего возраста. Учителя и временные опекуны, находящиеся в поместье отца, вдруг как-то неожиданно разбежались кто куда, опасаясь преследования новых властей. Что оставалось делать мне, в то время десятилетнему ребенку, было не слишком понятно. В итоге, меня, и оставшегося без родителей, появившегося несколько позже сына, друга моего отца, Михаила Сабурова — Алексея, поселили в охотничьей заимке вместе со мною. Учитывая, что последняя находилась достаточно далеко от поместья и о ней мало кто знал жить в ней было относительно спокойно. Во всяком случае все бунты и произошедший ввиду неурожая и хищнических налогов голод, случившийся в 1921−22 годах, нас практически не коснулся. Мужчина, заботящийся о нас все это время, был доверенным человеком отца и заботился о нас, насколько хватало его сил, попутно обучая письму, словесности и некоторым языкам, которыми он владел. Так благодаря ему я свободно знаю Русский, Испанский, Турецкий языки. Могу достаточно свободно общаться на Греческом. Все это пригодилось мне в дальнейшем, о чем я еще упомяну. Если в заимке было все, для того, чтобы обеспечить нам практически безбедное существование, то для того, чтобы покинуть страну средств, по словам Степана Евлампиевича, нашего временного опекуна, не было совершенно. То есть, кое какие местные деньги, и часть украшений моей покойной матери имелись, но все это тратилось скорее на покупку еды и других необходимых вещей. А из-за инфляции и разрухи цены, как говорил наш опекун стали просто заоблачными. Поэтому приходилось жить там, ожидая возвращения отца, которому было отправлено письмо. Отец, появился в доме где мы находились в конце осени 1922 года. К сожалению, уже больным человеком, так как, по его словам, подхватил какую-то болезнь, во время путешествия по Африке, где его и нашло наше послание.

После его приезда, он прожил с нами, готовясь к выезду за рубеж около трех месяцев, и скончался ввиду обострения болезни. Мы с Алексеем похоронили его, как он того и желал на высоком берегу Дона. Фотография его могилы с памятной надписью находится у моего адвоката. Который будет передавать ее и все последующие документы по мере моего рассказа. — Добавил барон и продолжил.

— После смерти отца, мы с помощью его доверенного лица, с которым провели все эти годы, собрали нужные вещи и после наступления весны и вскрытия Дона, отплыли на принадлежащем отцу баркасе вниз по реке, в сторону Ростова, где должны были пересесть на поезд до Одессы, чтобы далее морем, покинуть ставшие столь негостеприимными земли России.

Документы, подтверждающие мое происхождение, и происхождение Алексея Сабурова было решено спрятать неподалеку от дома, в котором мы жили все эти годы. Это было сделано из-за того, что в России начались гонения на людей дворянского происхождения. И попасть под удар, только из-за того, что я являюсь сыном Графа***, было просто глупо. Гораздо проще было оказаться вообще без документов, и при необходимости представиться кем угодно, чем подставиться под удар.

До Одессы, мы добрались вполне благополучно. Там с помощью нашего опекуна, были выправлены метрики, для меня на имя Семена Шумилова. Степан Евлампиевич, посчитал это имя самым безопасным ввиду того, что Николай Шумилов и его жена, на этот момент были уже расстреляны, о чем трубили все газеты, а родной сын комиссара, затерялся неизвестно где, во время следования из Ташкента в Москву. В районе Оренбурга было нападение на поезд бандой казаков, и Семен Шумилов пропал без вести. Возможно был убит. Соответственно выдавая меня за его сына, которого никто не знает в лицо, исходя из того, что город Ташкент, где все это происходило находится достаточно далеко от Одессы, можно было вполне обеспечить мою безопасность и лояльность новой власти.

К сожалению, официально покинуть страну не получилось из-за отсутствия судов, как Черноморского флота, так и гражданского назначения, к тому времени угнанного сбежавшими защитниками России, и распроданных на пропой в турецких портах.

— Я протестую! — Вскричал сидевший на скамье обвинителя какой-то мужчина в генеральской форме потерянной Империи.