Длинный путь

Что-то зашевелилось в желудке Гэррети, как комок липкой слизи. Он не хотел смотреть и знал, что ходьба задом наперед не способствует сбережению энергии, но не мог ничего поделать. Он физически ощущал, как последние секунды Барковича падают куда-то в пустоту.

- О Господи, - сказал Олсон. - Сейчас этот болван получит свой отпуск.

Но тут Баркович пошел. Он задержался на секунду, чтобы отряхнуть грязь с коленей, и скоро догнал впереди идущих. Обогнав Стеббинса, который по-прежнему не глядел на него, он приблизился к Олсону. Он ухмыльнулся, карие глаза блестели.

- Видел? Я сумел отдохнуть. Это входит в мой план.

- Можешь так думать, - ответил Олсон чуть громче, чем обычно. - Я вижу только то, что ты получил три предупреждения. За паршивую минуту тебе придется идти три гребаных часа. И зачем тебе отдых? Мы же только начали.

Баркович сверкнул глазами.

- Еще посмотрим, кто раньше получит пропуск, ты или я, - огрызнулся он. Это тоже мой план.

- Твой план что-то очень похож на то, что выходит из моей задницы, заметил Олсон, и Бейкер прыснул. Баркович фыркнул и ушел вперед.

- Смотри не споткнись, парень, - бросил ему вслед Олсон. - Больше они не станут с тобой разговаривать.

Баркович шел, не оглядываясь.

В 9.13 по часам Гэррети (он так и не перевел их на минуту назад) сзади появился джип Майора. Подъехав к ним, Майор высунулся из машины и поднес ко рту громкоговоритель.

- Рад сообщить ребята, что вы одолели первую милю пути. Напоминаю, что самой длинной дистанцией, которую участники когда-либо одолели в полном составе, было семь и три четверти мили. Надеюсь, что вы улучшите этот результат.

Джип уехал вперед. Олсон смотрел ему вслед неподвижным, испуганным взглядом. "Даже до восьми миль не дотянули", - подумал Гэррети. Он думал раньше, что никто, даже Стеббинс, не получит пропуск по крайней мере до конца дня. Тот же Баркович - ему ведь нужно было всего лишь идти три часа, не снижая скорости.

- Рэй! - это был Арт Бейкер. Он снял куртку и перекинул ее через руку.

- А почему ты решил участвовать в Длинном пути?

Гэррети достал фляжку и отхлебнул глоток воды. Она была холодная и вкусная. На губах остались капли, и он слизнул их.

- Сам не знаю, - честно признался он.

- Я тоже, - Бейкер на миг задумался. - Может, тебя обижали в школе или еще где-нибудь?

- Нет.

- Меня тоже. Но сейчас это, наверное, не имеет значения.

- Наверное, - согласился Гэррети.

Разговор заглох сам собой. Они миновали деревеньку с магазином и бензоколонкой. У бензоколонки сидели на садовых стульях два старика и глядели на них стариковскими ящеричьими глазами. Молодая женщина на ступеньках магазина подняла своего маленького сына, чтобы он мог видеть их.

Рядом стояли двое ребят постарше, кто-то заговорил о том, с какой скоростью они идут. Один утверждал, что семь миль в час, другой - что десять. Кто-то авторитетно заметил, что парень впереди получил уже три порции.

Гэррети подумал, что будь это правдой, он бы уже не был впереди.

Олсон доел плитку шоколада, начатую на старте, и запил ее водой.

Другие тоже ели, но Гэррети решил подождать, пока не проголодается по-настоящему. Он слышал, что эти концентраты хорошо утоляют голод, когда-то их ели космонавты.

Вскоре после десяти они миновали указатель "Лайм-стоун 10 мл".

Гэррети вспомнил единственный ДЛИННЫЙ ПУТЬ -, который он видел вместе с отцом. Тогда они поехали во Фрипорт и смотрели, как участники проходили по улице - усталые, с пустыми глазами, не обращая внимания на приветствия и аплодисменты, которыми их награждала толпа. Отец сказал потом, что люди стояли вдоль дороги до самого Бангора. Выше дорога была окружена кордоном - должно быть, чтобы участники могли сконцентрироваться, как говорил Баркович. Но с тех пор, похоже, интерес к Длинному пути немного упал.

К тому времени, когда участники достигли Фрипорта, они находились в дороге уже 72 часа. Гэррети было десять лет, но он хорошо помнил все. Когда участники были еще в шести милях от города, Майор обратился к собравшимся с речью начал с Духа Состязания, продолжил Патриотизмом и закончил каким-то Валовым Национальным Продуктом. Гэррети тогда рассмеялся - слово "валовый" показалось ему чем-то противным, вроде тараканов. Он съел шесть хот-догов и к моменту встречи участников намочил штаны.

Один из них кричал - это было самое яркое воспоминание. Каждый раз, поднимая и опуская ноги, он кричал: "Не могу! Не могу! Не могу-у-у!!!" Но он все равно шел, и все они шли, и скоро скрылись за зданием универмага.

Гэррети был слегка разочарован тем, что никому из них не выписали пропуск.

Больше они не видели Длинного пути. В тот же вечер, перед сном, Гэррети слышал, как его отец кричит на кого-то по телефону, как он всегда делал, когда был пьян или говорил о политике, а мать шепотом уговаривала его замолчать и не губить себя, пока кто-нибудь его не подслушал.

Гэррети отпил еще воды. Они прошли еще дома, возле которых целые семьи махали им, улыбаясь и попивая кока-колу.

- Гэррети, - позвал Макфрис. - Ты погляди!