Длиною в жизнь

Трейси сунула руку пакет и достала белый альбом, обложку которого украшали цветы, зверюшки и бабочки. Осторожно погладив его, она почувствовала, что задыхается от волнения. Трейси закрыла глаза. Там, в этом альбоме, хранилась ее величайшая радость и величайшая боль.

Нужно всего лишь открыть и взглянуть, но Трейси была не в силах это сделать. Сейчас она совершенно не готова к тому, чтобы смотреть на хранившиеся там фотографии. Когда угодно, но только не сейчас.

Этой ночью ей приснилась Далси, и сон оказался настолько ужасным, что Трейси проснулась от собственного крика. Сев на кровати, она тревожно прислушалась к гулким ударам своего сердца.

Кевин немедленно проснулся и, ласково обнимая Трейси, как мог, попытался ее успокоить:

— Все в порядке, все хорошо, я с тобой.

Трейси судорожно всхлипнула и вытерла мокрое от слез лицо. О Боже, подумала она, только бы это не началось снова!

Ей много раз снились кошмары, но за последний год это был первый случай. Дрожа всем телом, Трейси прильнула к Кевину и прошептала:

— Извини…

— Ты кричала во сне. Приснилось что-то ужасное?

— Да, но теперь все в порядке.

Это было сказано не столько для Кевина, сколько для собственного успокоения. Надо встать, что-нибудь выпить и посмотреть по телевизору какую-нибудь безобидную чушь — все это поможет изгнать из сознания угнездившиеся там страхи.

— Ты не хочешь поговорить со мной об этом? — ласково спросил Кевин.

— Нет, я просто хочу, чтобы все это кончилось. — Трейси мягко высвободилась из его объятий и спустила ноги с кровати. — Пойду выпью воды.

— Я принесу! — вызвался Кевин и откинул одеяло, но Трейси жестом остановила его.

— Нет-нет, мне надо немножко походить, чтобы разогнать остатки кошмарного сна.

Она приготовила себе чай, после чего устроилась на софе и, включив телевизор, стала искать что-нибудь такое, что смогло бы ее хоть немного развлечь.

Реклама собачьего корма. Ток-шоу о проблемах глобального загрязнения среды. Автомобильная погоня под завывание сирен. Безнадежно. Трейси выключила телевизор и отпила глоток чаю.

В гостиную вошел Кевин и, сев рядом с Трейси, осторожно погладил ее по щеке.

— Допивай и пойдем, а то я чувствую себя одиноким.

— Хорошо.

Когда они снова оказались в постели, Кевин обнял ее так нежно и надежно, что Трейси уснула практически мгновенно.

Проснувшись и открыв глаза, Трейси с удивлением обнаружила, что Кевина рядом нет, зато откуда-то доносится негромкая грустная мелодия.

Трейси слушала музыку, чувствуя, как тело покрывается мурашками. Кевин играл на пианино, причем играл с вдохновенным отчаянием, которое поразило Трейси в самое сердце. Она никогда не слышала от него подобной игры — с надрывом, с болью и печалью.

Спрыгнув с кровати, она накинула халат и направилась в гостиную. Кевин музицировал в темноте, его поза выражала такую муку и отчаяние, что Трейси, остановившись за его спиной, не посмела заговорить первой.

Внезапно Кевин перестал играть и, резко выпрямившись, застыл. Трейси почувствовала, как по комнате разлилось напряжение — словно звуки все еще вибрировали в воздухе, мелкими иголками покалывая ее оголенные нервы. Трейси так захотела утешить Кевина, почувствовать теплоту его тела, что не выдержала и осторожно положила руки ему на плечи.

Кевин мгновенно обернулся и, обняв Трейси, спрятал лицо на ее груди.

— Что случилось? — тихо спросила Трейси, заметив, что его сотрясает крупная дрожь.

— Не знаю. На меня словно что-то нашло.

Несколько минут они молчали, прислушиваясь к взволнованному дыханию друг друга. Затем Кевин выпрямился и медленно переместил руки с талии на груди Трейси и хрипло пробормотал:

— Пойдем в постель.

Кевин любил ее с такой отчаянной страстью, что Трейси поначалу испугалась. Его словно распирала какая-то необузданная сила, а вожделение казалось ненасытным. Но очень скоро в Трейси вспыхнул ответный огонь, и теперь она молила только об одном: чтобы этот безумный, всепожирающий натиск страсти продолжался как можно дольше…

— Трейси, — сказал Кевин, не разжимая объятий, — я люблю тебя. Обещай мне, что ты никогда меня не бросишь.

— О, Кевин, я же люблю тебя!

— Ну, пожалуйста, — охрипшим от волнения голосом попросил он, — пообещай, что, даже если я так и не смогу вернуть себе память, ты все равно меня не бросишь.

— Я никогда тебя не брошу, — прошептала Трейси, закрывая глаза.

Кевин уснул быстро. Она прислушивалась к его ровному дыханию и вспоминала день, когда решила покинуть его. Взяв только самое необходимое, Трейси поймала такси и отправилась в аэропорт, где села в самолет, который унес ее из Боуэна.

Накануне они с Кевином были приглашены на коктейль. На вечеринке Трейси вела себя как лунатик, будучи не в состоянии поддерживать беседу и улыбаться окружающим. Ничто больше не имело значения, ничто, кроме непрерывной боли от утраты ребенка.

Из транса ее вывел чей-то громкий смех. Смеялся Кевин — громко, уверенно, запрокинув голову — и казался беззаботным и счастливым.