Длительное убийство лорда Финдли

Дальнейшие события большого значения не имеют, но я расскажу ради целостности впечатления. Я вышел подышать свежим воздухом наружу – с неба как раз сыпался освежающий дождик. Очищение желудка пришлось как нельзя кстати. Я упоминал, что отравление беленой часто заканчивается смертью? Так вот, не исключено, что своевременная откровенность моего друга спасла мне жизнь. Мой собеседник выбежал следом за мной и трогательно справлялся о моем здоровье. Он громко заверял, что больше не позволит произойти ни единому убийству, а если кто-то из его единоплеменников особенно сильно оголодает, то ему предоставят возможность выцеживать кровь и ликвор из тел, выброшенных после бурь на берег. Его уточнение помогло мне не останавливаться на достигнутом в моем нелегком деле. Тем временем меня окружили его соплеменники и требовали ответить, умею ли я управлять транспортом и где мой транспорт стоит. (Майлз, ты поступил исключительно мудро, поставив корвет за скалами. Я никогда не сомневался в твоей удачливости, хоть в кости тебе и не везет.) Они рассчитывали с моей помощью покинуть это неплодородное место. Как только смог, я выпрямился и сдержанно, но твердо сообщил, что дам знак открыть огонь, если они вплавь или иным способом приблизятся к нашему корвету, а где он есть, я не скажу, хоть бы меня и начали употреблять в пищу немедля. Мой отказ им не понравился, и я не знаю, чем бы кончился для меня день, но Мельхиор остановил их, сказав, что имеет для них новость, которая сделает очевидными причины моего отказа, а сам отказ – вполне извинительным. Я оставил их и отправился на берег.

Ты знаешь, что я не верю в чертовщину. Но и научные познания мои ограниченны, поэтому все, что я могу предположить – мы столкнулись с людьми, имеющими значительные отличия от нас. Может быть, элементы, из которых состоят их тела, сбалансированы иначе? Может быть, в них больше воды? Это бы объяснило, почему потомственных рыбаков, просоленных и породнившихся с водой дальше некуда, они посчитали сродственными себе, и то, заметим, не всех. В силу каких обстоятельств я также оказался для них исключением, не берусь предполагать.

На этом доктор Пенн завершил свой рассказ. Капитан Литтл-Майджес сидел, густо окутанный табачным дымом, и был мрачен.

- Что меня в тебе раздражает… - проговорил он сквозь зубы.

- Знаю. Манжеты, - ответил Пенн и выколотил свою трубку.

- Нет. Меня раздражает такое твое свойство: когда ты начинаешь что-то рассказывать, непременно выходит, что ты особенный. Кстати, ты в самом деле сын Монка?

- Отстань.

- Как хочешь.

Док поднялся, снял с себя волглый и полный песка сюртук, снял, как мог аккуратно сложил и заткнул за его обшлаг манжеты, свернул его, лег на рундук и подложил свернутую одежду себе под голову. Кэп оставил ему початую бутылку у изголовья и уже собирался уходить, когда собственная мысль остановила его. Он оглянулся и сказал:

- Твоя беда в том, что ты безбожник. Тебе приходится искать объяснения. А я верю и живу счастливо. Когда мне было шестнадцать, мне явился святой Эйдан.

Пенн разлепил веки и приподнялся на локте.

- ..И сказал: хочешь быть капитаном? Я сказал: ну, пойдет. Давай. Он мне сказал: ну смотри. И подарил кошелек с деньгами, а еще рассказал, кому нужно дать взятку для присвоения младшего офицерского чина.

Пенн засмеялся, махнул рукой и снова лег.

- Зря ржешь. Я посмотрел на эти деньги и подумал, что их много, и если на малую толику от них сходить в бордель, сильно не убавится. И тут голос, такой, что я оглох, закричал мне: будешь проклят, Майлз, если просрешь эти деньги! И вот я капитан. А где бы я был теперь, если бы не имел веры? Вот скажи мне!

Однако док уже спал.

Ваппинг

16 июня сержант Койн по велению Мередитта отправился на восточную окраину Лондона, в Ваппинг. Это место земных страданий выглядело лучше того, где прошло детство Койна – где жили непритязательные, рачительные люди, где на веревке, протянутой от дома к дому, белье развешивали в соответствии с договором о долевом использовании, а кур выпускали на шлейках, чтобы не перепутались. Однако с тех пор Койн успел послужить государству и пожить в казармах, а теперь получил стол и кровать у лорда Мередитта, потому свысока смотрел на Ваппинг. Большая часть здешних жителей кормилась от верфей, пристаней и предоставляемых ими возможностей. Здесь и среди дня и на протяжение ночи шлялись молодые люди, которым не хватило работы, что делало их опасными. Но и большую часть ваппингцев, людей домовитых и строгих, не стоило недооценивать.

Из окна второго этажа дома, который был построен и обветшал до того, как Койн родился и отправился служить государству, высунулась женщина.

- Молодой человек, вы к кому? – крикнула она.

- Спасибо, я знаю, как туда пройти, - ответил тот, будто бы не расслышав, и прибавил шаг.

Лорд Мередитт наказал ему искать двухэтажный дом «с вывеской, где говорится что-то о скобяных изделиях», в двух домах от паба, за которым виселица. Койн не сомневался, что найдет.