Дм. Богров и убийство Столыпина

Однако, расчеты Дм. Богрова на соглашение с партией соц. — рев., как мы видели, в виду позиции, занятой Е. Лазаревым, не оправдались. Правильно ли в этом случае поступил Е. Лазарев с точки зрения революционной целесообразности или нет, здесь судить не приходится. Во всяком случае, совершенно ясно, что именно его отказ толкнул Дм. Богрова вновь на путь, избранный им ранее, и заставил его в июле 1910 г. обратиться к начальнику петербургского охранного отделения фон Коттену.

Как было указано мною выше и засвидетельствовано самим фон Коттеном, Дм. Богров сразу же не внушил ему доверия, так как никаких сведений не давал. 22-го ноября 1910 г. Дм. Богров, вследствие расстроенного здоровья уехал из Петербурга, сперва обратно в Киев, а оттуда заграницу, в Ниццу.

После возвращения из Ниццы в начале февраля 1911 г. в Киев, начинается последний этап короткой жизни Дм. Богрова.

19-го февраля 1911 г. вышел из Киевской Лукъяновской тюрьмы некий анархист П. Лятковский, после отбытия наказания по делу, по которому он был привлечен в 1907 г. вместе с Г. Сандомирским и другими. По собственному его свидетельству, при случайной встрече на улице с товарищем «Фомой» (Сергей Богров — двоюродный брат Дмитрия) Фома от своего имени и от имени Дмитрия убедительно просил его зайти к последнему на квартиру, так как Дмитрий, узнав из газет о его освобождении, очень хотел с ним повидаться и поговорить, но не мог его найти (П. Лятковский. Нечто о Богрове. Каторга и ссылка. Москва 1926 г. № 2, стр. 38.).

Только вследствие этого приглашения со стороны самого Дм. Богрова, Лятковский отправился к нему на квартиру. Я подчеркиваю это обстоятельство, так как мне придется еще к нему вернуться. Во время последовавшего разговора П. Лятковского с Дм. Богровым на разные темы речь зашла, между прочим, и на тему о провале группы анархистов и «как то незаметно Дм. Богров сам первый заговорил о том, что товарищи обвиняют его в целом ряде предательств» и, далее, сам навел разговор на тему о «реабилитации». «Я (П. Лятковский) его перебил, указав, что ни я, ни мои товарищи от него не требуют реабилитации». «Скажите мне» продолжал Дм. Богров «какой мотив мог бы побудить меня служить в охране? Что говорят по этому поводу товарищи? Деньги? В них я не нуждаюсь. Известность? Но никто из генералов от революции по моей вине не пострадал. Женщины? — и он, пожав плечами ничего не ответил (Там же стр. 39.).

Далее разговор перешел на журнал «Былое» и Дм. Богров указал, что «Былое» для него весьма ценно, так как по нему он знакомится с действительными революционерами и учится той поразительной конспирации, которой они себя окружали.

«Вы говорите — реабилитировать себя? — возобновил он разговор. Только убив Николая, я буду считать, что реабилитировал себя. — Да кто же из революционеров не мечтает убить Николая? — перебил я (Лятковский) его. — Нет, — продолжал он (Богров) — Николай — ерунда. Николай игрушка в руках Столыпина. Ведь я — еврей — убийством Николая вызову небывалый еврейский погром. Лучше убить Столыпина. Благодаря его политике задушена революция и наступила реакция. — На это я (Лятковский) ему заметил, что нельзя быть таким наивным, чтобы не знать, как трудно будет добраться сквозь толпу всякой охраны и до Николая и до Столыпина, что это не под силу одному человеку, а потому необходимо противопоставить этой охране свою организацию боевиков и что я лично готов принять участие в этой организации, а также подыскать для этой цели стойких, решительных товарищей. Но Богров перебил меня, вполне логично указав, что могущий произойти случайный провал может послужить новым доказательством его провокации, а потому он решил сам, без всякой организации себя реабилитировать; как добраться до Столыпина — он еще не знает. Осенью (1911 г.), как ему известно, будут в Киеве военные маневры, на которых будет Николай, а с ним, понятно, и Столыпин, до которого он предполагает добраться через свою связь с киевским обществом (Там же стр. 39, 40.).

Теперь для нас совершенно ясно, что посещение Лятковского, вызванное самим Дм. Богровым, и разговор на тему об убийстве Николая или Столыпина, явились следствием потребности Дм. Богрова с кем-нибудь из единомышленников обсудить этот вопрос, проверить себя и узнать отношение окружающих к уже давно поставленной себе цели.