ДМБ: Большие маневры

Очнулся в палате, один, на окнах решетки, место от пореза и от электрошока болит. Похоже, он в нужном месте. Чего только с собой не сделаешь ради шести штук баксов, которые можно организовать за время отпуска. Поднявшись с металлической койки, нью-дебил подошел к окну и поглядел на улицу. Вид был ничем не примечательный. Окна выходили, похоже, на хоздвор столовой.

Никого не видно, только одиноко стоит небольшой грузовичок, видимо, доставивший очередную порцию продуктов. Поглядев на руку, Витек увидел добротно уложенную повязку и несколько успокоился по поводу возможно большой кровопотери, хотя голова на самом деле кружилась. Он постоял так на протяжении пятнадцати минут, дожидаясь, пока о нем вспомнят, но никто не пришел и не открыл дверь. Тогда Резина решил было пойти и завалиться снова спать, но в последний момент до него дошло, что за ним сейчас наблюдают, и, осознав это, он стал ходить из угла в угол, не поднимая глаз. В комнате, кроме кровати, ничего не было. Ни стула, ни стола, только подоконник. Стены голые темно-синие, в потолок вделан плафон из матового стекла, защищенный решеткой, свет не горит, выключателя в комнате нет. Похоже, здесь все определяется доктором Гришевичем. По рассказам Бориса, мужичок московский весьма педантичен и не терпит беспорядка, посему и учреждение ему строгое доверили, хотя и в провинции.

- Наверняка, здесь опыты над людьми проводят, - размышлял Резина, прохаживаясь из угла в угол по диагонали, хмуря брови время от времени, поднимая глаза к потолку и скалясь. - Где здесь камера? - размышлял он, украдкой поглядывая по сторонам.

Так он ходил довольно долго, с час. Потом стукнулся, как бы случайно, ногой о кровать и завалился на нее, с наслаждением подумав, что нашел выход. У психов, как размышлял Витек, все должно быть спонтанно, по-животному естественно. Куда поведет, туда и пойдет. Хотелось пить и кушать, но никто не спешил ему нести пропитание, кажется, о нем забыли, а подойти и постучать в железную дверь, позвать кого-нибудь и сознаться, что он просто придурялся, нельзя, так как нужно разобраться с машиной. Надо себя хорошо вести для того, чтобы перевели в общую палату, о чем он думал с еще большим содроганием, нежели о перспективе в начале службы оказаться одному среди дембелей. Здесь же все психи, причем попасть к психам-старожилам да еще и к буйным, - это же ужасно. А заточку из полотна пилы он неплохую сделал. Как раз сошла за оружие, созданное не слишком просветленным разумом, и аккурат в задницу поместилась. А доктор такого финта не ожидал.

Только к вечеру дверь открылась. Витек заставил себя не дергаться и лежать на кровати в пространной позе. Посетителем оказался сам Гришевич, да не один, а вместе с симпатичной медсестрой массой центнера полтора. У девчонки сиськи по два ведра, огромное пузо и ляжки по пять пудов. Такая как прижмет, так и забудешь, как дышать.

Гришевич взял его за подбородок и тут же получил от Витька по руке.

- Ну и что будем делать с ним, доктор? - ласково пропела сестричка.

- Ничего, принеси табурет.

- К полу прикручивать?

- Да нет, не надо, если что, я сам управлюсь. И оставь нас.

- Пожалуйста, я буду за дверью, - проинформировала сестрица.

- Да, да, конечно, - согласился Гришевич.

Доктор провел с Витьком непродолжительную беседу, из которой он сделал вывод, что перед ним солдат, убежавший из воинской части и совершенно не понимающий, где он находится, хотя свое собственное имя Виктор сообщил, так, чтобы не путаться, а то ведь совсем отъехать можно от собственной придури.

Во время разговора он пытался пару раз укусить доктора, но тот мягко предотвращал все его попытки. Видимо, за тягу к человечинке аккуратная сволочь в белом халате оставила его в камере еще на одни сутки.

Мисс сто пятьдесят кэгэ после разговора принесла кашу и стакан сладкого чаю. Кашу пришлось размазать по стене, а кружку с чаем выплеснуть на кровать, загадив собственную постель. После этого заявить, что он не пойдет в наряд и останется здесь до конца дней своих, а товарищу командиру пусть передадут, что он погиб в бою.

Внимательно выслушав речь пациента, Анфиса, так было, во всяком случае, написано на бэйджике, взяла пустую тарелку, потянулась за кружкой, но Витек в попытке попрепятствовать забору посуды смахнул ее с подоконника, и жестянка полетела на пол. Так весело прошел ужин.

Завтрак следующего дня Витьку не понравился. К нему зашли две Анфисы, одна другой крупнее, открыли ему рот, вставили в него воронку и влили жиденькую манку. После чего отпустили руки и вышли не прощаясь, а Витек, встав на колени и уткнувшись лбом в пол, стал буйно переживать издевательства над собственной персоной.

- Сволочи, гады, сволочи, гады, - выл Витек. - Я вам еще покажу, покажу вам. Взорву вас всех.