DmC: Рожденные свободными (СИ)

— Мальчик мой, — торжественно сказала Пэм. — Быть медиумом и видеть будущее — не одно и то же. На это способны только самые сильные из нас — и то маловероятно.

— Так и знал, что где-то обязательно будет подвох. Ну и ладно, — парень закинул руки за голову и откинулся на спинку сиденья. — Думаю, что мы все выясним на месте. Когда там начинается эта месса?

— Вечером, — отозвалась Селена.

— Тогда можно расслабиться.

Через несколько часов автобусы остановились у собора, где Паства, находясь под охраной солдат Нью-Ватикана, вошла внутрь. Оказавшись в просторном зале, Данте ощутил, как у него захватывает дух — прежде он никогда не видел такого великолепия.

— Вау… — только и смог сказать он, увидев расписанные стены и потолки.

Ему прежде приходилось как-то заглядывать в церковь Лимбо-Сити, но ту церквушку строили демоны, что было заметно по мрачным краскам, гнетущей атмосфере и то и дело проваливающемуся полу.

В соборе Святого Петра все было иначе — сама обстановка казалась светлой и торжественной, словно здание постоянно находилось в ожидании пришествия чего-то или кого-то великого.

У остальных также пропал дар речи, потому процессия шла по нефу практически молча, лишь изредка шепча что-то восхищенное. Многочисленные дети поначалу хотели побегать по залу, но их удерживали руки старших. Однако Сол и Селена прижались ближе к Данте и Кэт, их глаза таили страх.

— Чего дрожишь, мелкий? — Данте похлопал мальчика по плечу. Тот вздрогнул:

— Мне тут… неуютно.

— Дело привычки. Зато смотри, как тут все здорово сделано, — ободряюще улыбнулась Кэт, кивнув на стоящие неподалеку статуи.

— Я боюсь, — заявила Селена. — А если мы что-то сделаем не так? Бог обидится?

— Нету никакого Бога, — отозвался Данте и тут же поморщился от чьего-то тычка в бок. Шедший рядом пожилой мужчина смотрел на него с презрением:

— Как ты можешь так говорить? Если не Бог помог нам добраться сюда, то кто тогда?

— Почем мне знать, дядя, — ответил Данте и отошел от мужчины подальше. На душе вдруг заскребли кошки, и накрыло такое чувство, как будто он только что вляпался в дерьмо.

Паства продолжала медленно двигаться вперед, но Данте отошел к стене, стараясь не потерять из виду Кэт и детей. Потом он махнул на это рукой — никуда не денутся, здесь безопасно. Убрав руки в карманы, парень решил осмотреться получше — судя по редким кучкам людей в разных уголках зала, Данте был далеко не единственным, кому пришла в голову эта мысль.

И тут что-то привлекло его внимание.

Данте огляделся, пытаясь поймать ту странность, которую он смог заметить только краем глаза. На какой-то момент в груди похолодело, и Данте увидел всю Паству как бы со стороны — огромная, молчаливая толпа, с благоговением приближавшаяся к кафедре.

Он где-то здесь?

Данте внимательно огляделся еще раз, стараясь ничего не упускать, но не смог увидеть никого, даже отдаленно похожего на Вергилия. Вместо этого его взгляд остановился на небольшой скульптуре женщины, державшей на руках обнаженное мужское тело.

Что-то было в этой статуе. Что-то безумно знакомое — холод в груди сменился знакомой горечью. Данте невольно сделал несколько шагов по направлению к статуе, а потом чуть ли не припустил бегом, желая рассмотреть ее поближе.

Приблизившись, Данте чуть не врезался в стекло, окружавшее статую. Еле успев притормозить, он неуверенно постучал по стеклу пальцем. Прозрачное, твердое… возможно, непробиваемое. Но оно не мешало рассмотреть скульптуру получше и проникнуться болью изображенной женщины, державшей на руках тело своего сына.

Еще никогда Данте не испытывал подобного, глядя на скульптуры и статуи. В Лимбо-Сити искусством также правили демоны, которые пропагандировали отказ от выражения своих чувств, предлагая восхвалять далекие недоступные для человека идеалы и низменные, но привычные пороки. Все то, что было создано под этим кредо, казалось Данте пустым, не нужным никому, кроме демонов — так как сами люди не придавали искусству большого значения.

А здесь все было иначе. Данте понимал, что скульптура, на которую он сейчас смотрит, была создана человеком — в ней чувствовалась сила и душа создателя, которую он вложил в каждый дюйм своей работы. Рука невольно поднялась и погладила стекло, надеясь прикоснуться к поверхности статуи.

За спиной шаркнули чьи-то башмаки:

— Пьета Микеланджело.

Данте обернулся. Позади него стоял закутанный в драповое пальто одноногий человек на костылях. Его усталые глаза с восхищением изучали статую:

— Всегда мечтал увидеть ее.

Данте вспомнил, что встречал этого человека в Пастве раньше. Но у него не хватало духу уточнить имя собеседника — не хотелось мешать ему изучать пьету.

— Меня зовут Роланд Морт. Я художник, — представился человек, чуть кивнув головой. — А ты, должно быть, Данте. Я слышал о тебе.

Парень в ответ пожал плечами, но ничего не сказал.

— Я рад, что смог увидеть тебя. Многие из нас тебе очень благодарны за все то, что ты сделал.

— Я ничего такого не делал, — отозвался Данте. — Всего-то убил нескольких ангелов после того, как вы меня спасли.