Дмитрий Донской. Пробуждение силы (СИ)

Владимиро-Суздальский союз, собравшийся изначально под стяг братьев Константиновичей Суздальско-Нижегородского разлива, потерял в двух битвах порядка шести с половиной сотен одних только дружинников. Что совершенно обескровило не только дружины братьев-князей, но и города, выставивших городские полки. В то время как пленных, что примечательно, практически не было. В первой битве вообще ни одного не осталось — копья да стрелы сделали свое дело, оставив на поле боя только трупы да тяжело раненных дружинников, отошедших в мир иной в скорости. Во втором сражение — десятка три пленников набралось. Да и то, только потому, что им выпала честь сразиться с кирасирами, а не с московской пехотой.

Тверское княжество также получило изрядную оплеуху, оставив на поле боя без малого две сотни ратников. Ведомая страхом перед куда более крепкими бойцами, пехота пленных не брала, буквально стоптав дружину.

То есть, по всему выходило, что никто более оспорить его право на правление Владимиром и вассальным территориями не мог.

С другой стороны, армия Великого князя потеряла треть личного состава, большая часть которого являлось пикинерами, сыгравшими одну из ключевых ролей в кампании. То есть, принять в обороне напор кавалерии было нечем. При том, что трофеев и честно награбленного, ну, то есть, конфискованного, оказалось уже очень много. Слишком много. Настолько, что даже Мамай, узнай он о том, мог бы позариться и напасть. Кому-кому, а ему деньги на борьбу со своими политическими противниками очень бы пригодились. Ну, может не совсем деньги, но то, что можно выгодно продать уж точно.

Посему Великий князь оказался в довольно непростом положении. По идее, следовало бы взять Городец и Нижний Новгород, дожимая своих оппонентов. Но Дима был абсолютно убежден, что Константиновичи постараются прикрыться каким-нибудь эмиром Орды. Страждущих бабла амбициозных авантюристов там хватало. Особенно сейчас, когда ханская власть покрывала только часть территории и шла, фактически, вялотекущая Гражданская война.

В Тверь тоже бы было неплохо заглянуть. Но там совершенно точно его ждал бы Ольгерд. А без соединения с силами, оставленными в Москве, Великому князю Литовскому противостоять будет крайне сложно.

— Мда…. Дилемма. — Произнес Дима, почесывая затылок.

— Хочешь продолжить поход? — Поинтересовался митрополит, наблюдая уже минут десять за тем, как Великий князь напряженно думает.

— Да, но меня смущает слава Игоря.

— То есть?

— Сложность таких кампаний в том, что с одной стороны нужно взять как можно больше, дабы окупить войну. А с другой — уметь вовремя остановиться. А то ведь можно и подавиться слишком большим куском….

Немного помучавшись, Дмитрий решил завершать поход. Слишком уж опасным стало двигаться дальше.

Как так вышло, что Великий князь смог так успешно дебютировать в ратном деле? Ведь против него вышли намного превосходящие силы, а еще Наполеон говорил, что Бог на стороне больших батальонов. Так-то оно так, только с небольшой оговоркой — «при прочих равных». В противном случае происходит точно так же, как и везде в жизни — «Бог на стороне хороших стрелков», если, конечно, верить Вольтеру. Смысл этого высказывания сводился к тому, что Великий князь соединил в своей армии два фактора, давших ультимативное преимущество. Это нормальная армейская дисциплина, совершенно чуждая региону и эпохе, и технические новинки.

Самым удивительным и решительным успехом отличилась кавалерия. С нее и начнем.

Кроме наведения порядка и дисциплины, и, как следствие, управляемости среди кирасир, Дмитрий решил специализировать на таранном ударе. Для чего, ему пришлось ввести три профильных технических новшества: новое седло, копье и опорный крюк на доспехах.

Практически не распространенное на просторах Восточной Европы и Азии ясельное седло давало глубокую посадку и очень хороший упор для всадника. Забираться в него было сложнее, зато и выбить из него всадника оказывалось чрезвычайно затруднительным. Проще пробить копьем насквозь, чем «ссадить». Кроме того, подобное седло, за счет радикально лучшего упора, позволяло наносить значительно более сильные копейные удары, совершенно невозможные без него. В то время на Руси не было столь профилированных седел. Старорусское седло относилось к традиционным степным «седалищам» и характеризовалось формулой: легко садиться — легко падать. Ведь таранный удар, применявшийся на Руси, был лишь одной из форм атаки и под него ни седла, ни лошадей, ни копья не затачивали.

С копьем пришлось помудрить еще сильнее, изрядно завязавшись на продукцию лесопилки. Смысл заключался в том, что Дмитрий решил творчески развить идею копья «крылатых гусар».