Дмитрий Медведев

С одной стороны, по его инициативе были приняты законы об усилении борьбы с коррупцией, снижении административного давления на бизнес и смягчении ряда норм партийного и избирательного законодательства, что позволило многим комментаторам заговорить о либерализации внутриполитического курса. С другой стороны, поправки в Конституцию, увеличивающие срок полномочий главы государства, и позиция Медведева в конфликте с Грузией мало сочетались с образом «настоящего западника», зато вполне соответствовали путинским принципам суверенной демократии. Да и знаковое, по крайней мере для мировой общественности, дело ЮКОСа пошло на второй круг именно под занавес первого года медведевского президентства.

Впрочем, эта двойственность, прямо вытекающая из особенностей тандемократии, как раз и позволяет лучше понять действия президента. Ведь если оценивать их не с нуля, а отталкиваясь от свершений предшественника, то нельзя не заметить, что «либерализм» Медведева с частичным раскручиванием гаек стал возможен лишь потому, что Путин ранее закрутил эти гайки почти до упора. При этом Медведев в своих реформах никогда не покушался на основы властной вертикали, для укрепления которой Путиным и вводились когда-то новые ужесточающие нормы^{311}.

Например, пообещал смягчить законодательство о некоммерческих организациях – но никак не отреагировал на сложившуюся в Минюсте практику отказывать оппозиционным объединениям в регистрации под весьма сомнительными предлогами.

Что же касается тех редких случаев, когда Медведев был готов продемонстрировать полную самостоятельность, то тут его энтузиазм компенсировался неисполнительностью системы.

Президент предлагал «гуманизировать правосудие», но мордовские судьи раз за разом отказывали в условно-досрочном освобождении бывшему юристу ЮКОСа Светлане Бахминой. Да и знаменитый призыв Медведева «не кошмарить бизнес», по признанию сотрудников его администрации, бесследно растворился в недрах правоохранительной системы и в силовых структурах. И это тоже можно было считать характерной чертой тандемократии: судя по всему, многие чиновники полагали, что исполнять указания сверху необходимо лишь в тех случаях, когда они исходят одновременно от обоих представителей правящего тандема^{312}.

Не поколебала основы тандемократии и упомянутая уже выше статья Дмитрия Медведева «Россия, вперед!», хотя многие усмотрели в ней противоречия между президентом и премьером. Отклонений от привычной «вертикальной» логики и риторики в статье действительно хватало.

Во-первых, обращал на себя внимание неформальный стиль изложения. Сам Дмитрий Медведев пояснил, что статья, в отличие от более консервативного по жанру послания, – «это эмоциональные вещи, которые, на мой взгляд, должны зацепить». Владимир Путин, как известно, тоже любит «зацепить», добавив в свою речь эмоций и человечинки, однако в результате у него получается «мочить в сортире» и «жевать сопли». А у Медведева – «умственная и душевная лень» и «ничего не предпринимающие „предприниматели“».

Во-вторых, нельзя было не заметить непривычно жесткую оценку Медведевым ситуации в стране, а фактически – итогов «путинского десятилетия», о которых до сих пор власть отчитывалась в весьма возвышенных тонах. «Унизительная сырьевая зависимость», «игнорирующая потребности человека» экономика, «полусоветская социальная сфера», «низкое качество общественной дискуссии», «далекое от идеала» качество демократических институтов – это что, оценка благодарным преемником блестящих свершений своего предшественника? И даже когда президент пишет: «Мы делали далеко не все необходимое в предшествующие годы. И далеко не все сделали правильно» – понятно, что главная персональная составляющая в этом «мы» отнюдь не Дмитрий Медведев.

В-третьих, некоторые отдельные мазки нарисованной президентом картины светлого будущего были вполне достойны кисти оппозиционных художников. К примеру, «парламентские партии, периодически сменяющие друг друга у власти». Или пассаж о том, что «партии и их коалиции (а это явный намек на парламентское большинство. – Ред.) будут формировать федеральные и региональные органы исполнительной власти (а не наоборот)»^{313}.