Дмитрий Русский

Он пошёл к Ивану и застал его, как всегда, с книжкой в руках. Интересно, что читает маленький гений? Не успел подумать, как Ваня повернул книгу обложкой к нему: «Сказки народов мира». Ну да, когда знаешь обо всём на свете, остается сказки читать… Но, в конце-концов, Ваня — десятилетний мальчишка, и это нельзя сбрасывать со счетов.

Присел рядом. И тут Митяй понял, что даже не переоделся: на рубашке — следы крови. Иван смотрел вопросительно, но молчал. Да, в выдержке пацану не откажешь…

— Иван, что ты о себе помнишь?

— Многое… Не помню только, как родился. Помню Валерию Петровну. Я думал, что она — мама, но теперь понимаю, что она, наверное, моя бабушка.

— Вань, она такая полная, с седыми волосами и короткой стрижкой. А на правой щеке — тёмная родинка?

— Да. А ты откуда знаешь?

— Потом скажу. А отца?

— Пётр Семенович. Почему-то они так друг друга звали — по имени и отчеству.

— Высокий, худой, в очках и тоже седой?

— Точно. Они часто в белых халатах ходили. Может быть, врачи? Хотя…нет. Ученые, скорее всего.

— А что с ними случилось?

— Не знаю. Они меня очень любили. С бабушкой мы всегда играли, почти целыми днями. В последний раз, когда видел их, она сказала, что будем играть в новую игру. И мы поднялись на крышу. Она привязала меня к собаке, а та выпрыгнула в окно. Потом какой-то непонятный шум…

— А потом?

— Я уснул. Проснулся, когда меня несли на руках в огромную машину. А после — уже ничего хорошего…

— А всё-таки?

- Мне исполнилось два года, когда я точно понял, что не такой как другие дети. Почему-то я знал всё: историю, химию, физику. Но тогда со мной ещё не догадывались говорить об этом. Так, глупости всякие требовали: читать — по слогам, считать — на каких-то палочках. Всё началось позднее. Меня, конечно, забрали из обычного детдома и бесконечно изучали. Я ж говорю — подопытный кролик.

— Но как ты оказался здесь?

— Пришло однажды в голову, что никто ни разу даже не попытался со мной играть. Одни вопросы и вопросы. И я представил, что так будет всю жизнь… И замолчал.

— Как замолчал?

— Просто. Перестал говорить и всё.

— И сколько ты молчал?

— Почти три года. Бились со мной, пытались что-то делать. А потом махнули рукой и отправили сюда.

— А здесь ты заговорил?

— Не сразу. Месяца через два. С Линой…

— И решил стать — как все?

— Да, как все. Так лучше. Пусть меня оставят в покое.

— Но… ведь так тяжело?

— Уже нет. Я научился приспосабливаться. Только вот без компа плохо. Главное — я причины не знал. Что происходит? Откуда это лицо? Мистика какая-то…

Иван помолчал, потом спросил:

— А ты что мне скажешь?

— Что ты хочешь знать?

— О родителях. Где они? Я искал везде, в Инете. Никаких следов. И я решил, что попал сюда из параллельного мира. Сбой системы…или — ошибка в расчётах.

— Ваня, твои родители погибли. Тебя успели спасти, а сами… Но это — твой мир.

Конечно, Митяй не мог сказать, что настоящих родителей у Вани не было никогда. Что тот — научное открытие, продукт долгой и успешной работы многих людей. Кажется, так это должно называться: продукт… результат. Но рядом с ним сидел такой живой и несчастный мальчишка. Молчать три года… А он бы смог?

Ваня прикоснулся к рубахе.

— А это…оттуда?

— Да. Собака тоже погибла.

— Я помню её. Большая и лохматая. Вроде, овчарка?

— Да. Умная. Её звали Мальчик.

— Это ведь она меня спасла?

Ваня встал, начал ходить по комнате, а потом остановился перед Митяем:

— Дима, сними эту рубашку. Оставь её мне.

— Зачем?

— Понимаешь, на ней — кровь и шерсть. Когда-нибудь…

Он замолчал, но Митяй догадался, о чём думает Иван. Наверное, у него это получится. Когда-нибудь…

— Вань, а теперь твоя помощь нужна. Ты говоришь, что родителей искал. Значит, если понадобится найти какую-то информацию, сможешь?

— Смотря какую.

— Мне нужно знать всё о близнецах.

— Я попробую.

— Но… ведь тебе нужно использовать компьютер?

— Я справлюсь. Теперь я понял, в чем дело, и не боюсь. Страх есть, когда необъяснимо… Я попробую вступить в контакт. Пусть скажет, что он хочет знать.

— Запомни: его зовут Тимур.

* * *

Вторую половину дня Митяй провёл, исходив весь город вдоль и поперёк. Он хотел попасть в Зордарн, чтобы увидеть Заркома и посоветоваться с ним. Но на этот раз ничего не вышло. Митяй думал о том, что допустил ошибку. Непростительную ошибку: не расспросил Бориса о Тимуре. А ведь тот ему говорил о единственном друге. Значит, Тимур к немому Борису прорваться смог. Но как?

Город прихорашивался: скоро Новый год. Митяй не любил праздники. Про его день рождения никто и никогда не вспоминал, только в последнем детдоме однажды испекли пирог с брусникой. Тогда ему исполнилось тринадцать лет.

Да и кто мог сказать о его настоящем дне рождения? Наверное, приблизительно прикинули. Знала только мать. Увидит ли её когда-нибудь? Да. Но сама она об этом даже не узнает… Клеймёный, меченый… Помнит ли она о нём?