Дмитрий Русский

Тимур повернулся к зеркалу. Лина подъехала поближе, остановилась напротив и стала вглядываться. Сначала она увидела темноту, потом фон стал светлее, как будто забрезжил рассвет. И в серой мути проступили очертания камня. На нём — крошечная фигурка. Изображение приблизилось. Лина могла уже рассмотреть картину во всех подробностях…

Существо напоминало обычного чёртика. Но что-то сильно его отличало. А, вот оно! Фигура зашевелилась, и Лина увидела за спиной снежно-белые крылышки.

Он сидел, как кузнечик, подобрав под себя тонкие ножки, которые оканчивались копытцами. На мордочке — круглые чёрные глаза и розовый, будто свиной, пятачок. Уши как у козлёнка, над ними — маленькие рожки. И свешивался с камня длинный тонкий хвостик с чуть облезлой кисточкой. На камне перед чёртиком лежала старая раскрытая книга.

И в тот момент, когда Лина его рассмотрела, заметив даже неровную и спутанную чёрную шёрстку, он протянул лапки, и сказал жалобно и тонко:

— Эллина, иди… Иди…

Она узнала этот Голос. Точно, он! Но сейчас ей вовсе не страшно. В глазах этого непонятного существа она видела такую мольбу…

И вдруг всё пропало. Лина обернулась, но коридор был пуст.

* * *

Митяй готовился к худшему. Его потряхивало. Думал, что от волнения. Но все-таки сходил за градусником. Тридцать девять! Он снова рухнул в кровать. Его знобило, но одновременно тело плавилось от жара. Казалось, он бредёт по пустыне, и ноги по щиколотку проваливаются в песок. Солнце в зените. Два солнца сразу, поэтому так невыносимо жарко. Он увидел прямо перед собой Сфинкса и провалился в тяжёлое забытье.

Но вдруг голова стала ясной, а изображение чётким. И он оказался в комнате, заполненной народом. Он здесь, и в то же время его нет. Но он мог видеть и слышать каждое слово. В центре, на полу, сидел парень. И Митяй почему-то знал, что это — Константин Урсулов. И что он студент четвёртого курса филологического факультета университета. И все, кто находится в комнате, тоже студенты.

Плыл слегка ощутимый запах «травки», похоже, курили один «косяк» на всех, разговор шёл сумбурный и непонятный.

Костя показывал на телевизор.

— Смотрите, как народу мозги парят. А вы говорите: где деньги взять? Вот же они, под ногами. Заделываетесь великим знахарем, в телеке руками пассы выделываете, а бобла — немерено.

— Попробуй туда пробейся.

— Все ниши давно заняты, поля размежёваны.

— Думаешь, ты один такой умный?

— Велика Расея…

— Что, в нашем Мухосранске есть свой мессия? Нету!

— Вот тебе и поле. Только в путь.

— И что? Двинешься? Подашься в пророки?

— Да запросто.

— Ай, креведко! Флаг тебе в руки, барабан на шею.

Кирилл вскочил, рубанул рукой воздух:

— А спорим?

— На что?

— На бутылку «Хенесси»!

— Какой срок, лапшеметатель?

— Три месяца. И у меня будет пятьдесят адептов. Это минимум.

— Замётано.

А дальше пошли кадры — один за другим.

Вот Константин за странными книгами: большого формата, очень истрёпанными, у некоторых — страницы обожжены и закапаны воском.

Костя рисует на листах ватмана странные символы и знаки, потом переносит эти знаки на пол и ложится в центр изображённого символа, бормоча непонятные слова.

Одет он теперь только в чёрное. Иногда чернит себе губы и веки.

На груди и руках — загадочные татуировки.

И любимое место его прогулок — Куликино болото за городом. Туда никто не ходит, потому что окраины болота превратили в свалку, и теперь отбросы гниют, издавая зловонный запах. Случалось, что проводил на болоте всю ночь.

Из отрывочных разговоров Кости с друзьями, Митяю стало понятно, что в таком режиме парень прожил первый месяц, причём совершенно забросил учебу. Один раз Митяй стал свидетелем встречи с девушкой. Она срывала со стен начертанные на листах пентаграммы. Костя скрутил её и ударил по щеке. Девушка опустилась на пол посреди комнаты и плакала, сжавшись в комочек.

Константин снял однокомнатную квартиру. Первое время здесь изредка появлялись друзья, несколько раз колотила в дверь та девушка, но он не открыл. Ночи напролёт он сидел за компьютером, что-то скачивал и опять без устали рисовал. Иногда бормотал нараспев заклинания. Всё чаще уходил на болото, хотя присмотрел ещё одно место: заброшенную шахту за окраиной, которая растянулась на километры и состояла из старых бараков и щитовых домов. «Новые русские» там не строились, они выбрали для себя другой конец города: берег реки. И день ото дня там росли основательные коттеджи, с башенками, мезонинами, и даже колоннами.

Митяй увидел и тот момент, когда Костя внезапно собрался и поехал в дальний таёжный поселок. Он вышел на маленьком полустанке, где вместо вокзала стоял какой-то дощатый сарайчик вдали от платформы.

Константин брёл по осеннему лесу, изредка останавливаясь то над поздним грибом, то возле затихшего муравейника, или просто замирая и дыша полной грудью. Митяй его хорошо понимал: если месяц провести то на вонючем болоте, то в затхлой квартире, будешь радоваться такому прозрачному лёгкому дню и мягкому солнцу, которое к полудню стало почти летним.