Дмитрий Царев

– Да уж… Тут важно понять, как с ним жить и тогда… дар очень полезен и важен. Насколько поняла, твой дар – слышать боль тех, кто испытывает муки, верно?

– Да. Но я скрывала это, чтобы никто не узнал, кто я.

– Понимаю, сама скрывала его долгое время от всех, – тут Фари усмехнулась. – Бегая от черных следаров, я наткнулась на самого опасного и… стерла ему память о нашей первой встрече.

– Ты про Царева Кирилла?

– Именно о нем.

– Ох, невероятно. Расскажешь?

– Непременно, но потом… – сказала она и замолчала, прислушиваясь к звукам. Тут она сделала шаг вперед и спросила: – Ты слышишь?

Даже если бы я очень хотела услышать, не услышала бы. Мои триады были полностью истощены. На время я потеряла возможность слышать и распознавать запахи.

– Нет. Сейчас я беззащитна…

– Это плохо, – протянула черная триада и вытащила айфон, поднимая, пытаясь поймать связь. Не уловив, она быстро что-то написала и посмотрела на меня.

– Расскажи мне, что тебя беспокоит, – вновь обратилась к ней. Уже начала волноваться.

– Ты чувствуешь боль не только тех, кто страдает, но и сущностей, так?

– Да, зверь Дарена испытывал боль, не достучавшись до разума парня.

– А те девочки…

– Сейчас я не в состоянии им помочь, к сожалению. Обычно я себя чувствую куда лучше после поиска и исцеления. А сейчас я опустошена… Не вижу причины.

– Фира мертва, – отчеканила Фарида, вглядываясь куда-то за дерево.

Не поняла фразы. Пораженно глянула в лицо совершенно серьезной Фариды и переспросила:

– Что?

– Эта девочка мертва.

– Как мертва? Я только как полчаса назад ушла от нее.

– Да, она и сейчас в тот же состоянии, в котором ты ее оставила.

– Фари, – поднялась и схватила ее за руку, заставляя посмотреть на меня, – пожалуйста, объясни мне.

– Когда я вошла в комнату, она лежала на кровати, а плед в стороне. Видимо, скинула на пол во сне. Я подняла и накрыла ее, случайно прикоснувшись к груди.

– И что?

– И то, что в этот момент я увидела последние часы ее смерти.

– Но как так?

– Девочка мертва, но то существо, что находится в ней… управляет телом, преследуя свои цели.

– Подожди… – не могла в такое поверить.

– Почему вы взяли ребенка с собой?

Действительно, почему? Какая ужасная мысль.

– Фира поняла, что жизнь Саи в опасности, – выпалила, теряясь в воспоминаниях. Но эта мысль четко сидела в голове, как установка, поэтому автоматически воспроизвела.

– Как она это поняла, если не касалась Саи? Наш дар работает, если увидеть, коснуться, у некоторых… если приснится или как у тебя, услышать. В любом случае есть пределы границ между триадой и жертвой. Она видела Саю?

– Сказала, что приснилась.

– Хорошо. Как описала? – спросила Фари, тут хватая меня за плечи, грубо встряхивая.

Растерялась. А ведь точно, Фира ничего конкретного не сказала про дочь. Или сказал? Лихорадочно стала вспоминать разговор, заставляя вспоминать моменты, но только видела секундные отрывки, напрочь забывая разговор. Я не помнила слов.

Как же так?

– Ну что?

– Я не знаю… Воспоминаний нет, будто их стерли, – выдохнула, ощущая разочарование.

– Успокойся, я помогу, – выдохнула и закрыла глаза, крепко сжимая мою ладонь, направляя белую триаду.

Хотела запретить ей рисковать, как в следующую секунду ощутила разрывающую боль в голове, будто меня кромсали ножом, выворачивая изнутри. Не выдержав, закричала, в эту секунду потоком принимая воспоминания в настоящей реальности, вспоминая слова и белые глаза девочки без зрачков.

От этой картины задохнулась, ощущая тяжесть в груди.

Выдохнула, с ужасом всматриваясь в бледное лицо Фариды, и хрипло призналась:

– Она сказала, что ей показал Кирилл фотографию.

– Кирилл? У него есть фотография Саи? Серьезно?! У моего мужа нет никаких фотографий, кроме нескольких моих. Ну, максимум одна общая. Он не фанат фотографий.

– Да и откуда бы у него была? – воскликнула я, зная, что и у Дмитрия нет. Ни у кого. Я позаботилась об этом. Но когда об этом сказала Фира, я по непонятной причине безоговорочно поверила ее словам.

– Она не знает, как работает дар, вот и сыграла на родительских чувствах.

– Но постой, обнимая девочку, я ощущала силу белой триады. И ее глаза… белые без зрачков. Я только что увидела.

– Без зрачков? – Фари завертела головой, начиная отдаляться. – Тогда это не триада. Кто угодно, но не триада.

– Но кто?

– Высший триад в теле белой триады, – услышали мы четкий ответ, исходящий из уст девочки.

Одновременно обернулись, чтобы пораженно застыть на месте.

У дерева стояла Фира. Ее лицо было искажено от ярости, а глаза представляли собой ужасающую картину: белые, залитые кровью. На светлом платье и на руках кровавые следы.

* * *

Дмитрий

Осматривал дом лесничего на границе территорий Самажского леса. Родная кровь вызывала восторг и ярость. Моя маленькая дочь находилась здесь несколько дней. И она боялась, умоляя отпустить ее.

Обернувшись к напуганному лесничему, моментально бросился к нему, отбрасывая к стене, перекрывая горло рукой, заставляя задыхаться.

– Где девочка? Где она?!