Дмитрий Ульянов

С грустью писал он в эти дни в Питер Марку Тимофеевичу Елизарову, надеясь, что его письмо прочтут брат и сестра: «…Пока сижу за бумажными делами делопроизводителя врачебно-клинического отдела, но возможно, что в скором времени Дзевановский даст мне место врача для поручений».

НАРОДНЫЙ КОМИССАР

ОКТЯБРЬ

В сентябре политическая обстановка в стране круто изменилась. Из Советов рабочие и солдаты изгоняли кадетов, меньшевиков, эсеров… Влияние большевиков усиливалось.

Дмитрий Ильич снова просит Дзевановского похлопотать о переводе в Севастополь — там он связан общественными и партийными делами, там его работа будет эффективнее. Антон Андреевич понимал, почему его друг рвется обратно в Крым, и отговаривать не стал: ему виднее.

По приезде в Севастополь Дмитрий Ильич познакомился с Юрием Петровичем Гавеном. Революционный путь Гавен начал еще в 1901 году, активно включившись в деятельность марксистского кружка Прибалтийской учительской семинарии. В апреле 1907 года он был делегатом V (Лондонского) съезда РСДРП. Потом попал на каторгу. Весной 1917 года вернулся из Сибири, и Яков Михайлович Свердлов направил его в Крым, напутствуя такими словами: «Вопрос о взятии власти пролетариатом — вопрос нескольких дней. Во всех крупных центрах пролетарские силы уже достаточно созрели. На юге же, особенно в Крыму, дела обстоят плохо. Там наблюдается полное засилье социал-соглашателей. А это особенно печально, если принять во внимание значение Севастополя как военного порта. Ваша задача — превратить Севастополь в революционный базис Черноморского побережья. Севастополь должен стать Кронштадтом Юга».

Юрий Петрович признался Дмитрию Ильичу, что ехал он с мыслью сразу же по приезде в Севастополь наладить выпуск газеты. Но на месте, к огорчению своему, убедился: в ближайшее время с газетой ничего не получится — нет денег, нет печатников, нет базы. Все типографии в руках меньшевиков и эсеров. Деньги ЦК обещал прислать, а вот бумагу и типографию рекомендовали искать на месте.

Пока же нужно было завладеть инициативой, вырвать солдат и матросов из пут меньшевистского фразерства. Кроме Гавена, здесь с июля вела работу среди матросов Надежда Ильинична Островская. При содействии Ржанникова она проникла в Севастополь и уже на второй день на солдатском митинге была избрана в Совет. В середина лета удалось восстановить Севастопольскую большевистскую организацию. Массы пошли за большевиками. В августе миноносец «Капитан Сакен» первым из кораблей Черноморского флота полностью перешел на сторону большевиков.

Комиссар Черноморского флота эсер Бунаков вынужден был телеграфировать в Морской генеральный штаб: «За короткое время Севастополь стал городом большевиков. Большое возбуждение, беспрерывные митинги, на которых дают говорить только большевикам. В некоторых частях уже взяли на руки оружие. У большевиков появились хорошие ораторы… Решительных мер против агитации большевиков и против митингов принять нельзя, так как не на кого больше положиться…»

Когда Бунакову доложили, что вернувшийся из Одессы военврач Ульянов включился в активную работу, выступает на митингах, он распорядился арестовать его и предать военно-полевому суду, как офицера, уклоняющегося от исполнения своих обязанностей.

В тот день Дмитрий Ильич выступал на корабле «Ростислав». На берег вернулся уже вечером. Распрощавшись с матросами, пошел к себе на квартиру. Но не успел отойти от пирса, как его арестовали. К счастью, матросы «Ростислава» заметили, как Дмитрия Ильича увозили под конвоем, и они, выскочив на берег, быстро разоружили конвой контрреволюционеров.

О безопасности Дмитрия Ильича позаботился и Севастопольский комитет РСДРП (б). Член комитета Савелий Сапронов встретился с Бунаковым и потребовал оставить Ульянова в покое, а от себя добавил, что, если преследования не прекратятся, он, Бунаков, будет ответ держать за все сразу. В 1906 году Сапронов служил вместе с Бунаковым. Они готовили восстание на учебных кораблях «Рига» и «Память Азова». Руководителей восстания выдал провокатор. Подозрение пало тогда на Бунакова.

Рабочий класс России повсеместно готовился к вооруженному восстанию — последнему, решительному бою с капитализмом.

Благодаря энергичной деятельности Островской, Гавена, Ульянова большевистская организация Севастополя увеличилась до 150 человек. К середине октября большевики вели работу практически на всех кораблях и в каждой казарме. Военные предприятия оказались почти полностью под влиянием большевиков.