Дмитрий Ульянов

Зима 1909 года выдалась неустойчивой. Частые оттепели способствовали широкому распространению инфекционных заболеваний. Особенно свирепствовала инфлюэнца (вид гриппа. — Б. Я.). Дмитрий Ильич сбился с ног, торопясь к больным. Бывали такие недели, когда отдыхать удавалось пять-шесть часов в сутки. Инфлюэнца не обошла и Ульяновых. Сначала заболела Мария Александровна, затем слегла Анна Ильинична. Дмитрию Ильичу приходилось врачевать и в Липитине и в Москве. В апреле 1909 года мать и старшая сестра выезжают в Крым на лечение. Издательские дела брата берет на себя Дмитрий Ильич.

А научно-исследовательская работа не продвигалась. Зато, поощряемый Софьей Николаевной Смидович, он собирает материалы о революционной деятельности брата Александра. Появилась возможность издания их отдельной брошюрой.

И вдруг 11 мая — среди ночи обыск. Впрочем, обыск был не «вдруг». Дмитрий Ильич ждал незваных гостей к 1 мая. В Серпуховском уезде появились прокламации, призывавшие отметить день Международной солидарности трудящихся. Уездный исправник решил «тряхнуть» земского врача Ульянова.

Обыск, по существу, ничего не дал. В квартире были обнаружены политические книги и брошюры в количестве 127 экземпляров, но их нельзя было причислить к нелегальным — когда-то они продавались свободно. И все же одна улика давала полиции основание доложить московскому губернатору: «Врач Ульянов производит впечатление человека безусловно политически неблагонадежного и крайне конспиративного». Такой уликой явились два листа корректуры (без указания типографии) «Жизнь Александра Ильича Ульянова».

Теперь охранка слежку вела открыто. Каждая поездка в Москву фиксировалась, даже каждый выезд на велосипеде куда-нибудь в Хатунь или Подольск отмечался уездным исправником.

Демонстративное преследование выводило из равновесия. Крепло неодолимое желание сменить место жительства. Где-то в Царицыне появилась вакансия санитарного врача. Он пишет прошение. Краем уха услышал, что требуется врач в Саратове. И туда пишет. Написал в Синельникове Но отовсюду отказы.

Неважное настроение усугубило письмо младшей сестры: она почувствовала себя плохо, просила назначить ей лечение.

Затем пришло письмо от Володи.

«Дорогой Митя! Маняша уже писала тебе о своей болезни. Хочу посоветоваться и я. Доктора нашли у нее воспаление отростка слепой кишки (аппендицит, — кажись, так?). Спросил очень хорошего здешнего хирургу Подтвердил: аппендицит. Советует операцию. Говорят все, что безопасно и излечивает радикально.

Этот хирург… всеми восхваляется. Недавно сделал операцию (ту же) жене приятеля — превосходно; чайная ложка крови; через 8 дней вставать начала. Лечебница хорошая.

Припадок сейчас несильный. Повышения температуры нет, Боли не очень сильные. Прошу тебя немедленно мне ответить: я склоняюсь к операции, но без твоего совета боюсь решить. Отвечай немедленно.

Что операцию сделают здесь хорошо, это несомненно. Ехать куда-либо до операции доктор не советует.

Маме не пишу, ибо боюсь напугать ее зря. Опасности никакой, — Маняша даже не лежит все время, — Анюте тоже не пишу, ибо мама может прочесть.

Напиши, пожалуйста, Марку и — через него (если можно так, чтобы не пугать маму) — Анюте. Но лучше, пожалуй, в Крым не писать вовсе, ибо они перепугаются.

Итак, жду ответа: советуют ускорить операцию здесь. Советуешь ли и ты.

Жму руку. Твой В. Ульянов»[23].

Дмитрий Ильич немедленно садится за ответ и, к счастью, успевает. Уже во второй половине июля Мария Александровна получает в Алупке разъяснительное и успокоительное письмо от Владимира Ильича.

«Дорогая мамочка!.. Мы едем да отдых в Бретань, вероятно, в эту субботу… Маняша поправляется быстро: теперь я могу тебе рассказать про то, что было. У нее был аппендицит, т. е. воспаление отростка слепой кишки… Посоветовавшись с Митей и с лучшими здешними врачами, мы решили операцию сделать тотчас. На неделю поместили Маняшу в хирургическую лечебницу (очень хорошую). Операцию сделали очень удачно: через неделю Маняша уже вышла из лечебницы и теперь третий день у нас дома. Уже ходит и ест все…

Не сердись, что не писал сразу о Маняше.

Твой В. У.»[24].

До сих пор Дмитрий Ильич врачевал всех Ульяновых, а в январе самому и надолго пришлось лечь на больничную койку.

НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ

У высокого крыльца амбулаторного пункта незнакомый кучер осадил разгоряченную лошадь.

— Беда, Митрий Ильич, беда! — и стал сбивчиво объяснять, что от дифтерии умирает дочь начальника железнодорожной станции.

Спустя несколько минут Ульянов уже сидел в санях. Мороз обжигал щеки, забивал дыхание. В трех верстах от станции Михнево на крутом повороте сани опрокинулись, и кучер вместе с врачом полетели в овраг…

Очнулся Дмитрий Ильич уже в больнице, попытался приподняться — острая боль обожгла тело. И вспомнил, как торопился на вызов.

В палату вошел Виктор Порфирьевич Шумов. Без всяких околичностей он объяснил, что сломана нога и вывихнута ключица. Но шины наложены хорошо, можно надеяться, что кости срастутся.