«Дней минувших анекдоты...»

Впоследствии я узнал, что Пачулия был одно время начальником сухумской тюрьмы. После расстрела Берии, вместе с многочисленными его подельщиками попал под суд и Пачулия. Родственники его жертв, допущенные в зал суда, при виде Пачулия зачастую теряли сознание. По городу распространились страшные истории его подвигов. Вот одна из них: в Сухуми шли повальные аресты. Начальнику тюрьмы доложили, что в камерах нет мест, они набиты битком и арестованные протестуют против введения в камеры новых арестантов. Возмущенный начальник тюрьмы Пачулия выскочил из кабинета с криками:

— Кто протестует? Покажите мне!

Тюремщики открыли одну из камер, и Пачулия сразу же стал стрелять в открывшуюся дверь. Кто-то упал замертво, остальные шарахнулись к стенам.

— Вынесите это дерьмо! Сажайте новых, — приказал Пачулия. — Херовые вы чекисты!

Как выяснилось на процессе, Чичико Пачулия имел прямое отношение к расстрелу малолетнего сына бывшего председателя ЦИК Абхазии Нестора Лакобы. За какие-то огрехи сам Лакоба — уже после естественной смерти — был предан большевистской анафеме, и его прах был вырыт из могилы и брошен на свалку.

Пачулия был осужден на 15 лет. Отсидел, вернулся и умер дома.

В последний год войны мы с Сашей Палавандишвили недалеко друг от друга часто приторговывали шмотьем на сабурталинском «толчке». Саше всегда не хватало зарплаты на содержание семьи. Уже в бытность директором института он продолжал прирабатывать, давая в саду на фуникулере сеансы одновременной игры в шахматы (фото 77). У Саши была удивительно цепкая память, он помнил имена и фамилии многих студентов и иной раз мог ошеломить кого-либо из них вопросом о состоянии здоровья дедушки или об отсроченном экзамене, поскольку не забывал поданные ему по этому поводу заявления.

Знакомых у Саши Палавандишвили было множество, и в любой компании его принимали за своего. Зная его безотказную доброту, к нему постоянно обращались сотрудники, и Саша никому никогда не отказывал в посильной помощи. Даже в тех случаях, когда для этой цели было необходимо обращаться в вышестоящие инстанции.

Саша был душой и украшением любого застолья. Заправский тамада, он умел украшать тосты нестандартными эпитетами. Его остроумие и доброта вовлекали в общее настроение всех: пожилых женщин он радовал искренне высказанным комплиментом, мужчин — веселым анекдотом, скучающих приглашал на танец и сам кружился, постепенно разводя, как крылья, свои длинные руки.

Расскажу случай, характеризующий нашего директора.

Проходили очередные выборы. Саша был председателем районной избирательной комиссии, которая помещалась в здании института. Когда поздно вечером подсчет бюллетеней подошел к концу, он сказал:

— Друзья, мы проделали большую работу, все устали и, конечно, голодны. Давайте закончим дело небольшим «кейпом» (кутежом), — и положил на стол десять рублей.

Все с энтузиазмом поддержали предложение председателя комиссии и, желая превзойти его, не скупились. Собралась изрядная сумма. Тогда Саша взял свою десятку обратно и сказал:

— Вы, сукины дети (по-грузински это обращение к младшим звучит ласково-поощрительно), конечно, сами не догадались бы угостить своего директора хотя бы в складчину. Я вам предоставляю такую возможность.

Вечер закончился ко всеобщему удовольствию. Саша ушел.

А теперь предоставим слово Шакро — старику-сторожу, который коротал ночь в вестибюле института:

— Директор спустился по лестнице, остановился и спросил меня:

— Тебе, наверное, скучно?

— Такая у меня работа, — ответил сторож.

Саша спросил:

— А ты умеешь играть на барабане кинтаури (танец кинто)?

Сторож стал отбивать на столе кинтаури.

— А теперь спой.

— Неудобно мне петь, — ответил сторож.

Тогда Саша спросил:

— Кто я для тебя?

— Директор!

— Ну раз я твой директор, я тебе велю — пой и играй!

Я начал петь, отбивая такт руками, а директор стал танцевать. Потом он остановился, вынул из кармана пальто накрытую стаканом бутылку вина, а из другого — завернутую в салфетки половину цыпленка, и сказал:

— Будь здоров! — Поцеловал меня и ушел.

У рассказчика всякий раз слезились глаза, когда он заканчивал эту историю.

Известно, что дороже всего ценится и дешевле всего обходится внимание к человеку. Это правило было всегда естественным для Сашиной натуры. Жаль, что громадное большинство людей, особенно сейчас, не понимают этого.

Конечно, такой человек, как Саша, не вписывался в новую систему с двойной моралью. Время наступило уже совсем иное, начиналась брежневская пора. Страна, по примеру высших бонз, стала опускаться в трясину взяточничества, коррупции и делала первые шаги на пути создания мафий. Естественно, не миновала этой моральной деградации и наша спортивная отрасль.

К руководству Комитетом по физкультуре и спорту пришел бывший директор трамвайно-троллейбусного треста самодур и шовинист Г. Сихарулидзе. Новая должность представляла массу преимуществ, наиболее заманчивой из которых была возможность частого выезда за рубеж.