Днепр могучий

Оперативная обстановка, кажется, прояснялась окончательно. Хрущеву захотелось подвести некоторые итоги.

Конечно, немцы не могут не опасаться за свой выступ — не раз учены. И тем не менее в сложившейся обстановке они не могут предполагать скорого советского наступления и, скорее всего, рассчитывают на более или менее спокойную зимовку. Эту их иллюзию надо всячески поддержать. Значит, первая выгода — тактическая внезапность.

К тому же тактика и стратегия немцев по-прежнему авантюристичны и напоминают азартную игру. Манштейн снова собирает козыри, еще надеясь отыграться и забывая, что битые козыри не ведут к выигрышу. Немецкие генералы спят и видят захват Киева и изо всех сил готовят разгром Украинских фронтов. Значит, их фанатическая устремленность к Киеву будет ослеплять немецкие штабы. Это вторая выгода.

А в-третьих, немцы ожесточились и усилили террор против местных жителей, что распаляет их ненависть и активизирует партизанскую борьбу. Хочет не хочет Манштейн, а немалую часть сил он вынужден использовать и против партизан, и для охраны коммуникаций.

Командующий взял остывший стакан с чаем и отпил глоток. Хорошо, с этим разобрались. Ясен и смысл действий. А вот их характер придется еще обдумать.

Хрущев обвел взглядом комнату, словно отыскивая что-то такое, что помогло бы ему собраться с мыслями. На секунду-другую его взгляд скользнул по столу и остановился вдруг на знакомой чугунной статуэтке: два кузнеца у наковальни. Он подошел ближе и взял статуэтку в руки. Великолепная вещь. Как хорошо передано напряжение лиц, движение сильных и ловких рук, крутой поворот торсов. Чувствуются темп, ловкость, упоение трудом.

— Эти кузнецы, — задумчиво сказал член Военного совета, обернувшись к Ватутину, — и нам подсказывают характер действий: куй железо, пока горячо! Главное — стремительность. Вот суть операции. Сжать пружину со всей силой и сразу отпустить. Ошеломляющий удар спутает Манштейну все карты. А затем — безостановочно бить и бить, как по наковальне. С размаху, сплеча.

— Это вы хорошо сказали, Никита Сергеевич. Истинно — с размаху, сплеча. По-русски, по-большевистски. И в темпе!

Стремительно потекли дни, полные напряжения, глубоких раздумий и молниеносных решений. Ватутин подолгу просиживал над картами и таблицами; часами не выходили из его кабинета начальник штаба, командующие родов войск и руководители служб; пожалуй, никогда еще не знал такой нагрузки провод ВЧ, связывающий штаб фронта со Ставкой; участились взаимные визиты начальников штабов Первого и Второго Украинских фронтов; направленны и офицеры связи почернели от недосыпания.

Как ни был связан Ватутин делами, требующими его обязательного присутствия в штабе, он, тем не менее, часто, может быть чаще, чем когда-либо, бывал в войсках. В эти напряженные дни подготовки к наступлению он постоянно должен был держать руку на пульсе своих войск.

Главное, чего требовал командующий фронтом, — это усыпить бдительность противника, дезориентировать его, обмануть немецкие штабы. Координируя свои действия с генералом Коневым, Ватутин стремился создать у немцев иллюзию, будто главные силы советских войск сосредоточиваются вдали от корсунского выступа, а тем временем подготовить группировку против Звенигородки.

Войска Ватутина нацеливались на Звенигородку из района юго-восточнее Белой Церкви, а войска Конева — из района севернее Кировограда. Дни и ночи шла сложная перегруппировка войск, а на месте их прежней дислокации оставлялись штабные рации. Эфир был насыщен до предела, и немецкие радиопеленгаторы работали во всю мочь. Нарочито громко гудели моторы, и тракторы вычерчивали по ночам гусеничные следы, которые немецкие летчики принимали за следы танков.

У члена Военного совета Хрущева также забот было по горло. Одновременно с участием в разработке операций ему приходилось направлять партийно-политическую работу в войсках, укреплять тылы фронта, налаживать все виды снабжения войск, руководить партизанской борьбой в тылу немцев, вести работу среди населения оккупированных районов, восстанавливать жизнь на освобожденной территории.

Сотни и тысячи коммунистов уходили в партизанские полки и дивизии. Они отважно пробивались через линию фронта, забрасывались на самолетах. Для населения оккупированных районов готовились сотни тысяч листовок, газет, брошюр. Они несли народу слово большевистской правды, поднимали на священную борьбу с ненавистным врагом новые и новые тысячи патриотов.

За линией фронта простирались еще обширные территории Правобережной Украины. Хрущев часами просиживал над картой и за каждым черным кружком видел ее города и села, в них он не раз бывал еще до войны, лично знал многих людей, которые сейчас возглавляли борьбу в немецком тылу. Он разглядывал голубые жилки рек, зеленые контуры лесов, замысловатые линии дорог, по которым не сегодня-завтра шагать с боями, и за листом карты перед глазами вставала советская украинская земля, ее люди, герои труда и борьбы, которых нужно организовать и направить и вместе с которыми придется еще немало побеждать и строить…