Днепровский вал

Я к нему обращаюсь исключительно по имени-отчеству. Хотя мечтаю, что смогу просто по имени назвать. И представляю его на мостике, или в центральном посту — как там это на подводной лодке называется? «Воронеж» для меня сродни космолету из «Звезды КЭЦ», и как представлю, что вот эта махина, в море выйдя, повинуется каждой команде Михаила Петровича и что другого такого человека в СССР нет…

А он меня про Ленинград расспрашивает, про довоенную жизнь. И про Белоруссию, а что там вспоминать? Как немцам приходилось улыбаться? Вблизи насмотрелась на них — не люди они для меня, а что-то вроде тараканов, прихлопнуть и забыть. Может быть, по-другому стану думать, когда вместо гитлеровской Германии будет ГДР. Снайпер партизанского отряда — нет, пожалуй, по войсковой аттестации я больше чем на «старшего стрелка» не вытянула бы. Стреляю хорошо, но вот терпения мне никогда бы не хватило — сутки в засаде лежать не шевелясь, как, к примеру, товарищ Пилюгин с Ленфронта, о котором вчера в газете написали — триста фашистов с начала войны истребил! Диверсант — простейшую мину собрать сумею, но куда мне до Клокова, Павлова, Резуто — в газете опять же о героях-подрывниках партизанской дивизии Федорова, у которых на счету немецких эшелонов десятки. Разведчица — так и то, товарищей под удар подставила, не могла вынести, чтобы детей расстреляли. Что полезного сделала я для СССР за свои двадцать один год? Война скоро уже закончится. Семь десятков фашистов — так у таких, как Пилюгин или Клоков, их сотни!

Я ведь все же городская была, ленинградская. Жили мы в коммунальной квартире — но, говорит Михаил Петрович, еще на его памяти так жили, в Питере же, и не так уж редко. А в Белоруссию попав, поразилась я, как люди буквально в норах, в землянках живут, и едят не каждый день. На оккупированной территории — от фашистов разорение? Так попав уже после партизан в освобожденную Ленобласть, под Тихвин, я увидела, что и там нужда ужасная во всем. По сравнению с ними, в Молотовске просто изобилие, а уж в Ленинграде до войны…

И выходит, пока война, страна все от себя отрывает, чтобы свою армию прокормить, и тех, кто оружие делает. А мы обязаны, себя не жалея, врага разбить, чтоб снова стало как до войны. Хотя так же не будет — обожгло нас всех как огнем, другими мы стали, суровее, злее, с железом внутри.

А так хочется просто оттаять. И идти, как в мирное время, с самым дорогим человеком — рука об руку!

Иду слева, как и положено девушке военного. В левой руке у меня сумочка, правой то Михаила Петровича под локоть, то за платье хватаюсь — ветрено сегодня, а юбка — солнце-клеш. Первое такое платье я еще к Новому году сшила, посмотрев фильм «Карнавальная ночь». Точно как у героини, шелковое, нарядное, где ткань достала — это секрет. Второе, которое на мне сейчас, крепдешин в горошек, делала весной как повседневное, материю американец привез (и от шимпанзе иногда бывает польза). У меня даже спор с дядей Сашей вышел — он мягко так меня попрекнул:

— На этот покрой ткани надо почти вдвое больше обычного, не много ли?

А я ему отвечаю:

— Зато движения не стесняет совсем, могу бегать, прыгать, вертеться, как хочу, что немаловажно, уж если я обязана за Михаилом Петровичем смотреть, чтобы не случилось ничего. И для этого… — что я показала, после расскажу, но дядя Саша удивился. И спросил:

— А у твоих барышень из в/ч «Дом-два», тоже так?

— Так точно, товарищ комиссар третьего ранга, сделали по моему образцу, и красиво к тому же. А что такое «Дом-два»?

— А, не бери себе в голову, — отвечает. — Рано тебе еще про это знать. Было в несветлом будущем такое явление. Товарищи потомки так твою команду называют, вы же тоже сплетни, слухи и прочее отслеживаете, и даже оценки ставите, надежен объект или нет.

Так что стиль солнце-клеш для меня и моих девчонок был не только дозволен, но и утвержден. А поскольку на нас в смысле моды смотрели все заводские, то такие платья и юбки сразу стали очень популярны. Правда, без нашего секрета. Зато смотрятся красиво, особенно на худеньких.

Вот только ветер на пустыре всегда, и сейчас тоже, платье раздувает — держу подол, все равно задирает выше колен. А Михаил Петрович лишь улыбается и говорит, что я «то в макси, то в мини» — что это такое? Скорей бы парк разбили, чтобы были клумбы, аллеи, дорожки, как на фото из будущего, а то ветром такую пыль несет, глаза слепит, разговору мешает. Косынку рвет с головы — вот хорошо, что соломенную шляпку не надела, бегала бы за ней сейчас! Хотя Михаил Петрович говорит, я так на какую-то актрису из его времени похожа — значит, нравится ему. Ой, дура, надо было все ж в шляпке, ну слетела бы пару раз, и что?

О чем думаю — но совершенно не хочется о войне! Хотя бы на короткое время.