Дневная звезда

– Все равно, если хочешь совет – попробуй как-нибудь это сделать, – Смит устроился на качелях поудобнее, поменяв положение ног. – Да, если историю можно придумать за пять минут, а то и вообще мгновенно, то рассказывать ее – дело долгое, а иногда даже скучное. Но и в этом есть своя прелесть. И если ты эту прелесть, Эйли, поймаешь за хвост – то получишь путь, может быть, к самому большому наслаждению в мире. Ну, или почти к самому большому.

– Ладно, я буду рада попробовать, – улыбнулась Эйли.

– Конечно! Ну а теперь, пожалуй, мы с тобой попробуем еще кое-что сделать.

Эйли сначала удивленно подняла брови, а потом быстро кивнула и даже потерла руки в предвкушении чего-то интересного. Теперь для нее настало время, когда вся тревога куда-то исчезла и явно не собиралась возвращаться. Эйли уже не думала, что Смит может что-то подумать (хотя он, конечно, мог, но Эйли об этом уже забыла), и сама важность этого разговора, которая так сильно ударила Эйли прямо по носу в самом начале, теперь стала привычной, и Эйли перестала ее замечать.

А тем временем Смит легким движением окунул кисть во внутренний карман и, словно фокусник (каких Эйли видела в том большом городе вниз по горе), вынул оттуда в своих длинных пальцах записную книжку и карандаш. Не думая ни секунды, он открыл какую-то страницу и на весу стал выводить на ней что-то карандашом. У Эйли была возможность следить только за задним кончиком карандаша, и она следила за ним так внимательно, будто это он чертил что-то на бумаге, а не его противоположный сосед. Хотя, в общем, примерно так и было: по его движениям Эйли пыталась понять хоть отдаленно, что же рисует Смит.

– Сейчас, – говорил Смит, доканчивая рисунок, – я нарисую вещь, которую некоторые люди очень боятся. Или опасаются. В общем, вещь, с которой люди не хотят в своей жизни встречаться. Понимаешь, что я имею в виду?..

– Кажется, – кивнула Эйли.

– Да, – в ответ тоже кивнул Смит, – человеческий страх. Вот, – Он оторвал карандаш от бумаги, окидывая свой рисунок оценивающим взглядом. А потом, одобрительно моргнув глазами, передал Эйли карандаш. – А теперь ты попытайся дорисовать мою картинку так, чтобы она перестала быть страшной. Сможешь?

– Попробую, – ответила Эйли.

– Тогда держи!

Он передал ей записную книжку, и она внимательно вгляделась в рисунок.

В книжке Смит изобразил большого, толстого, до жути неприятного паука, с жирным брюшком, растопырившего свои членистые лапы, поросшие тонкими волосками. Рисунок был очень хороший и правдоподобный, будто бы он был взят из какой-то научной книги, и больше всего на Эйли подействовали именно эти тонкие волоски, которые покрывали не только лапы, но все тело паука – словно маленькие иголки, и при этом было такое ощущение, будто каждый волосок в отдельности живой, шевелится и думает о том, как бы впиться и высосать из большого существа маленькую часть его жизни.

В раздумье Эйли прикусила задний кончик карандаша, забыв, что карандаш этот чужой и так, наверное, не стоило бы делать. Ну а потом, немного подумав, она сделала вот что: изобразила рядом с пауком ровно пять маленьких паучат, причем так, что каждый из них своей тонкой маленькой лапой держался за одну из лап большого паука, как обычно дети держатся за руку своих родителей. И передала рисунок обратно Смиту.

Смит, взглянув, хмыкнул и кивнул головой:

– Действительно, так намного лучше, – он повертел рисунок в руках. Ответ Эйли оказался ничуть не хуже по мастерству, только теперь это была иллюстрация не к научной книге, а скорее к какой-нибудь сказке. – Ладно, попробуем еще раз. Сейчас я придумаю еще что-нибудь.

Он взял карандаш и принялся быстро рисовать в книжке. Эйли терпеливо ждала. Наконец он отдал ей книжку, и там была нарисована большая высокая гора, над которой поднималась черная туча горячего дыма и пепла.

– Что это, вулкан?.. – нетвердо спросила Эйли.

– Да. Считай, что это самый разрушительный вулкан на свете. Не дай Бог оказаться с ним рядом!

– И что же мне с ним делать?.. – Эйли покачала головой, повертела карандаш в пальцах – и принялась рисовать.

Она нарисовала гигантский чайник, который висел над горой, как над костром, и грелся. Потом, подумав, нарисовала рядом еще аппетитный кусок мяса на вертеле, который коптился в дыме, выходящем из горла вулкана.

Смит, осмотрев, улыбнулся и кивнул. Потом молча взял карандаш, перевернул страницу и нарисовал еще одну картинку. Отдав ее Эйли, он сказал:

– А так?..

Эйли, увидев рисунок, нахмурилась. Смит нарисовал Смерть – высокое, грустное, сутулое существо в черном плаще с капюшоном и с суковатой косой в руках. Он была нарисована контуром и закрашена плотно сплошь черным цветом.

Эйли наклонила голову и недовольно промычала, после чего быстро сообразила, как можно исправить рисунок. Она начертила вокруг Смерти ровный квадрат – и закрасила внутри него в черный цвет все, что было белым. Смерти просто не стало видно – только квадрат черного цвета.

– Вот так, – воскликнула она, взмахнув карандашом, и отдала рисунок Смиту.

– Ого, – Смит качнул головой. – Это уже интереснее.