Дневник 1812–1814 годов. Дневник 1812–1813 годов (сборник)

Стакан водки, поднесенный мне при входе, флакон духов, так неожиданно вылитый мне на голову, и все эти чрезмерные учтивости настолько меня ошеломили, что я, не задумавшись, отослал своих людей на ночлег в Избич, дабы причинить меньше хлопот своим хозяевам, и согласился остановиться у графа. Ежеминутно предлагались тосты за чье-нибудь здоровье, я пил один раз из десяти, но все-таки мне пришлось проглотить четыре стакана водки, и к тому времени, как пришлось садиться за обед, у меня жестоко заболела голова. После обеда на стол подали вино. По местному обычаю хозяин дома сначала выпивает стакан за здоровье самого почетного гостя, а затем предлагает тому полный стакан, чтобы он мог совершить ту же учтивость в рассуждении сидящего рядом. Таким образом, все по кругу пьют за здоровье друг друга. Итак, хозяин дома подал мне стакан, мне следовало выпить за здоровье каноника, который, как мне заявили, знает много языков и который на самом деле помнил несколько вежливых фраз по-французски и по-немецки. Не зная их обычая, я поставил стакан на стол… Обиженный каноник налил себе вина, выпил снова за мое здоровье и предложил мне полный стакан, а я, все еще не догадываясь, как следует поступить, выпил вино и поставил стакан на стол. Все гости по очереди пытались заставить меня соблюсти принятый у них обычай; наконец, голландский купец, бывший гувернером детей в этом доме и говоривший по-французски, растолковал мне, в чем дело. Но было уже поздно, я уже проглотил пять стаканов вина и не мог воспользоваться его советами ранее следующего дня. Сотрапезники были оскорблены моей неучтивостью, а у меня голова была уже совсем тяжела. Потом стали играть в карты, танцевать, петь, а мне становилось от всего этого еще хуже.

А затем надобно было ужинать, поддерживать непрерывный разговор со всеми гостями, шутить и смеяться, когда мне до смерти хотелось спать. После ужина все целуются, и мне пришлось подходить ко всем дамам по очереди с выражением нежных чувств, которых в моем сердце отнюдь не было. Сегодня утром меня пытались задержать в Хоцене, приглашали еще гостить, всячески уговаривали. Я встал в 6 часов, но графиня, подобно Авроре, часом раньше. Разряженная, как на бал, она пришла вместе со своей дочкой окропить меня о-де-лавандом; но все ее учтивости были втуне. После хорошего завтрака я уселся в свой экипаж и велел пустить лошадей в галоп, чтобы наверстать потерянное время (ведь вчера я проехал только две мили). Сегодня я сделал восемь или девять.

Так как две повозки с моими людьми всегда опережают меня на час, то лошади всегда бывают готовы. Колосков, уставший от любезностей слуг в графском доме не меньше, чем я от любезностей хозяев, и сердившийся на меня за промедление, погонял лошадей всю дорогу. В Избиче мне пришлось остановиться на полчаса. Бургомистр угостил меня завтраком, его семья и друзья старались услужить мне как можно лучше, и я отплатил за их учтивость, подымая тосты за их здоровье по принятому здесь обычаю.

Избич – хорошенький городок, в нем много еврейских лавок и довольно много домов, но все же он уступает Самполью, где я рассчитывал пообедать. Туда от Избича три часа езды. Там я также остановился у бургомистра, где пришлось выпить чашку кофе, а затем, не теряя времени, поехал дальше к Люботину (еще одну милю), где меня ждал обед. Всего я проехал пять миль, было четыре часа дня, и я был очарован приемом, который мне оказали. Один поляк, очень плохо говоривший по-французски, сначала рассказывал мне, как Фредерикс принял его за эмигранта, а потом стал распространяться о красоте моего имени и о добродетелях моих предков, упоминаемых на страницах истории; сам хозяин и славная старушка – его жена делали мне тысячу учтивостей, но я не стал задерживаться и уехал сразу же после обеда, так как хотел до ночи прибыть в Конин, находившийся в трех милях от Избича. Когда стемнело, я оказался на берегу довольно обширного озера, переходящего в реку с болотистыми берегами.

Наконец, мы проехали по великолепному подъемному мосту, увидели правильные улицы, каменные дома, церкви, большие площади, «Hotel de Paris» и другие гостиницы: все свидетельствовало, что передо мной прекрасный город. Мне показали просторную и красивую комнату, сейчас я укладываюсь спать в прекрасной постели.

9 апреля. Калиш.

Сегодня я сделал только шесть миль. Я намеревался обедать в Бяле, но там мне предложили только скверную солонину. Старые сестры хозяина что-то говорили пискливыми голосами, сам он был болен, но ежеминутно вставал с постели вследствие недавно принятой доброй порции ревеня; поэтому я поспешил переменить лошадей, полуголодный пустился опять в путь и к четырем часам приехал сюда.