Дневник 1827–1842 годов. Любовные похождения и военные походы

Столицу древних королей польских⁴⁹ трудно узнать в нынешнем Кракове; от прежнего величия оного осталось только несколько развалин; из коих самые замечательные – остатки замка⁵⁰, построенного на высоте, далеко властвующею над окрестностью, и у подошвы коей извивается Висла, уже судоходная, но еще не широкая. Рядом с развалинами замка стоит кафедральная церковь⁵¹, на коей если нет следов разрушения, то, по крайней мере, видны большого упадка. Это большое готическое здание, посередине коего стоит серебряная рака Святого Станислава⁵² под катафалком, загромоздившим всю церковь. Гробница эта, как обыкновенно, ничем не замечательна. В боковых аркадах есть много приделов с гробницами других королей польских и епископов краковских, коих изображения над гробницами высечены по большей части из желтоватого мрамора довольно уродливо и в положениях, какие место и пространство ниши позволяло. Иной архиепископ, несмотря на лета и важность сана, должен был умещаться скорчивши ноги, как иногда умещаются в короткую постель. Между сими древними гробницами весьма странно для меня было увидеть статую из белого мрамора прекрасного резца, сколько я умею судить, обыкновенной величины человеческого роста, нагую, как изображали древние своих богов, которую я принял за Аполлона, – но мне сказали, что это памятник майора Потоцкого⁵³. Не постигаю, как можно <в> христианском храме между гробницами древних королей господину Потоцкому воздвигать в память греческую статую, с ним ничего общего не имеющую. – Под церковью в особенном отделе покоится прах трех мужей, признанных поляками за знаменитейших; это: король Иоанн Собисский⁵⁴, Костюшка и Понятовский (князь Иосиф, коему, мне кажется, слишком много сделали чести, поставив рядом с теми двумя)⁵⁵. Костюшка еще не имеет гробницы, а стоит в гробе за печатью швейцарскою⁵⁶. Гробницы Собисского и Понятовского весьма просты, из черного мрамора; первая поставлена вдоль стены против входа, вторая по правую сторону оного, а гроб Костюшки стоит по левую. – Надобно думать, что когда гробница последнего воздвигнется, то и украсят весь отдел, который покуда только выбелен. – Насыпанный близь Кракова в честь Костюшки курган, который я только мог видеть издали с колокольни этой церкви, по-моему, есть лучший из памятников – он совершенно народный. Есть еще два кургана в окрестностях Кракова: королевы Ванды и Кракуса⁵⁷, и оба видны с этой высоты. Вообще виды отсюда, особенно за Вислу, в Галицию, на Карпатские горы, живописны. К сожалению, время не имел я быть в Величке⁵⁸, сей знаменитой соляной копи; все, которые из нас там были, уверяют, что точно любопытно посмотреть на это соляное подземное царство. Пробыв менее двух суток в Кракове, я поспешил, издержав все деньги, в объятия моей красавицы. На возвратном пути я также имел (на пути) неприятности: кроме того, что на таможне в мерзкой корчме принужден был ночевать и ссориться с казацким офицером, почти на каждой станции ломалась у меня бричка – но, несмотря на всё, к вечеру на другой день приехал я к моей красавице и к довершению удовольствия, которое ей сделали мои подарки (которые, однако, не дошли даже и до сотни рублей), не застал я мужа дома, так что мы вполне на свободе насладились нашим свиданием. Немного оставалось мне проводить таких приятных минут – собираться надо было в дорогу восвояси, тем более что скоро и полку наступало время выступления. – Еще нескольно ночей, и я должен был расстаться с моею миленькою, добренькою Гонориною, которую едва ли мне, к сердечному сожалению, удастся еще раз встретить! Если она не имела ко мне страсти, то, по крайней мере, была нежна со мною, верна (вероятно потому, что не было случаю изменить), и с нею я знал одно только удовольствие; ни одной печали или неприятности не была <она> мне причиною – и потому всегда с любовью и благодарностью я буду ее помнить…