Дневник. 1873–1882. Том 2

5 января. Четверг. В происходившем сегодня у государя после моего доклада совещании по делам иностранной политики присутствовали, кроме канцлера и меня, граф Игнатьев, Гирс и барон Жомини. Предметом совещания были условия мира, изложенные Игнатьевым в форме проекта прелиминариев мирного договора. Дело, казалось бы, заслуживало самого серьезного обсуждения; однако же чтение Игнатьева выслушали почти без всяких замечаний и бóльшая часть поставленных им вопросов осталась без категорического разрешения.

Взамен того сочинена тут же князем Горчаковым телеграмма к главнокомандующему действующей армией: ему подтверждается прежнее указание стараться протянуть переговоры и по возможности долее не объявлять турецким уполномоченным наших условий. Теперь главная цель этой проволочки состоит в том, чтобы сначала сойтись с Австрией, которая уже начинает портить нам дело. Граф Шувалов извещает из Лондона, что Андраши даже побуждает англичан противодействовать отдельным переговорам нашим с Турцией, обещая им поддержку Австрии.

Сомнительно, чтобы ответное письмо государя к императору Францу-Иосифу (отправленное только сегодня) могло произвести благоприятный оборот в эгоистической политике Венского кабинета: для этого нужны не одни только фразы, не искусная только редакция, но какие-нибудь более существенные, реальные удовлетворения; говоря попросту, нужно подкупить Австрию, нужна ей взятка; а мы всё требуем бескорыстной платонической дружбы.

12 января. Четверг. Опять целую неделю не имел возможности заглянуть в свой журнал, а между тем в течение этой недели много произошло заслуживающего внимания. Но именно потому я и не имел ни минуты досуга, что ежедневно случались экстренные занятия, совещания; приходилось по целым часам сидеть над разборкою шифрованных телеграмм и над шифровкою ответов. Дела военные и политические пошли с такой быстротой, что опередили самые смелые наши предположения. Решительное поражение Сулейман-паши под Филиппополем[3], занятие Адрианополя, прибытие турецких уполномоченных в Казанлык – всё это шло одно за другим, так что не успевали опомниться и соображать.

В прошедший вторник я был приглашен к обеду в Зимний дворец вместе с князем Горчаковым. По окончании обеда государь принял нас обоих в своем кабинете и предложил обсудить, как далее вести дело. Мое мнение состояло в том, чтобы, во-первых, местом переговоров о мире вместо Одессы или Севастополя назначить Адрианополь; а во-вторых, в случае, если начатые в Казанлыке предварительные переговоры окажутся безуспешными, продолжать безостановочно наступление на Константинополь и вести дело к радикальному разрешению восточного вопроса, сообща со всею Европой. К удивлению моему, князь Горчаков не возражал, и государь, отпуская нас, сказал, что каждый из нас еще подумает о возникших новых соображениях.

Но вслед за тем получены телеграммы от великого князя Николая Николаевича о том, что турецкие уполномоченные затруднились принять наши условия и запросили новые инструкции из Константинополя. Главнокомандующий сам извещает о своем намерении идти прямо на Константинополь, в надежде под самыми стенами его решить вопрос, и на этот случай спрашивает некоторых указаний. Телеграммы эти пришлись совершенно кстати.

Вчера же, в среду, после церемонии крестин новорожденного великого князя Бориса Владимировича, государь позвал нас троих – князя Горчакова, графа Игнатьева и меня – в свой кабинет и вторично прислал за нами после обеда, в 7 часов вечера. Здесь окончательно обсуждалось, что отвечать великому князю Николаю Николаевичу. Прямо из Зимнего дворца мы втроем поехали к канцлеру и там общими силами сочинили длинную телеграмму, которую потом генерал Мещеринов шифровал целую ночь. Сегодня утром телеграмма эта, одобренная государем, отправлена по назначению.

Сегодня во время моего доклада граф Игнатьев откланялся государю и получил окончательные приказания, а вечером уехал через Москву и Киев в Бухарест, где должен окончательно сговориться с румынским правительством и затем спешить далее в Главную квартиру армии. Там он будет в постоянной готовности к переговорам при содействии Нелидова. При этом я снова настаивал на том, чтобы теперь же обратиться к Европе с предложением начать сообща разрешать восточный вопрос. Однако же все нашли это преждевременным. Само собою разумеется, что и в моих мыслях было дождаться результата начатых переговоров в Казанлыке.