Дневник, 1891 г.

Кажется 18²⁵ Ап. 1891. Я. П. С[оня] приехала дня три тому назад. Было неприятно ее заискиванья у Гос[ударя] и рассказ ему о том, ч[то] у меня похищают рукописи. — И я б[ыло] не удержался, неприязненно говорил, но потом обошлось, тем более, ч[то] я из дурного чувства б[ыл] рад ее приезду. Она стихийна, но добродушна ко мне, и если бы только помнил всегда, ч[то] это препятствие — оно, но не она, и что сердиться и желать, чтобы б[ыло] иначе, нельзя. З[аписки] М[атери] писал другой раз, на другой день, но с тех пор оставил. Очень занят своей статьей, но к несчастью всё опять переправляю, опять 3-ю и 4-ю главу. — Приехали Илья с Цуриков[ым] и Нар[ышкиным] и Сережа и Лёва, и они делились. Мне приходится отступить от прежнего намерения — не признавать свое право на собственность, приходится дать дарственную. Маша отказывает[ся], разумеется, и ей неприятно, ч[то] ее отказ не принимают серьезно. Я ей говорю: им надо решить: хорошо или дурно иметь собственность, владеть землей от меня? Хорошо или дурно отказаться? И они знают, ч[то] хорошо. А если хорошо, то надо так поступить самим. Этого рассуждения они не делают. А на вопрос о том, хорошо или дурно отказаться? не отвечают, а говорят: «она отказывается на словах, п[отому] ч[то] молода и не понимает». Как мне тяготиться жизнью, когда у меня есть М[аша]! Лёва и Таня тоже милы, но они лишены нравственно религиозного рычага, того, к[оторый] ворочает. — Ал[ексей] Митр[офанович] показывал мне диференц[иальное] счисление. Я понял, очень хорошо. Писем особенных нет. Все просят прислать запрещенные сочинения.

Записано: 1) Труд для других не тот, к[отор]ым воспользуются другие, а только тот, цель к[отор]ого служение другим. Только этот труд плодотворен, служит истинной жизни людей, тот, про к[отор]ый люди знают, что он по любви делается для них.

2) Прекрасное б[ыло] письмо Ч[ерткова]. Он писал о М[атвее] Н[иколаевиче], как он, добрый человек, сначала увлекся христианством, как чем-то родственным его душе; но когда он понял, что требование христианства — отдать всё, всего себя, и не чувствовать за это никакого достоинства, то он ужаснулся и отклонился. Но это только на время.

3) Лихтенберг говорит: люди — ученики, природа — учитель; ученики в состоянии понимать учителя, но они, вместо того чтобы слушать учителя, сдирают друг у друга, уродуя сдираемое ошибками. Прекрасно.

4) Разговаривал с Цуриковым о вере. Он повторяет ужасную фразу о том, что разуму нельзя доверять. — Не верить разуму — всё равно, [что] не верить обонянию и вкусу для пищи. Тот, кто, преподавая учение, говорит: принимайте его, не доверяя разуму, — делает то же, что говорит баба, подавая гнилой квас, говоря: не раскушивайте, т. е. не внюхивайтесь, не поверяйте вкусом. Разум, нужный на всё, на проверку всех житейских дел, и к[отор]ый мы старательно употребляем для проверки качества, количества покупаемого, продаваемого, самых неважных вещей, вдруг оставить, когда дело идет о всей жизни — по их понятиям даже и вечной жизни! Требование не доверять разуму может быть заявлено только теми, кот[орые] предлагают что-либо дурное, долженствующее быть отвергнуто разумом; так же как только квас гнилой баба советует не раскушивать.

5) Разум церковниками употребляется не на то, чтобы познавать истину, а чтобы то, что хочется считать истиной, выдать за таковую.

Теперь 11 час, иду наверх. На Козловку поехали за Дунаевым. Сейчас был в Бабурине у пьяного мужика и больной жены. Как не нужны деньги.

Лёвин рассказ в Роднике не дурен. Очень медленно идет работа. Это огорчает меня. Я совсем здоров.

19 Апр. Я. П. 1891 г. Е. б. ж.

[21 апреля.] 20 А. и 21 Апр. Я. П. 1891. За эти дни ничего не случилось. Несколько расстроил[ся] желудок. Дунаев приехал. Я с ним вчера и нынче пилил. Сережа тут. Был забавный разговор о том, отчего перед домом растут темные фиалки. Я сказал: от переноса газона; они, в особенности Сер[ежа], настаивали на том, что это особенный сорт, разведенный кем-то. Это поучительно, для того чтобы научиться не спорить. За эти дни два раза переставлял 7 главу: изложение сущности веры, и теперь решил выключить из 1-х глав. Много работал вчера и нынче, хотя и плохо спал. Кажется, ничего не записано. Сегодня чудный теплый день. Теперь 11 часов, иду спать. Вчера была в до[ме] всенощная. Я совершенно равнодушен.

22 Апр. Я. П. 1891.