Дневник. 1901-1921

2) во Франции в 46-м было 24 %, теперь 37 % населения в городах (каждые 5 лет переселяются из городов в деревни 300 000 французов);

3) в Германии за 15 лет – 2 ½ миллиона; Sering говорит, что это передвижение важнее великого переселения;

4) в Бельгии: Фламандцы, которых в 50 г. экономист Ducpetiaux называл «самым усидчивым» народом, теперь, по Wanderwelde, передвигаются в города (расположенные на 2-х часовом расстоянии) по 80 000 в день. Что заставило их так перемениться? Кризис льняной промышленности: в 43-м году работников над льном было 300 000, а в 80-м г. только 35 000. Остальные в города. Правительство послало их колонизировать Hainaut, и теперь там, где все говорят по-французски, священники должны говорить по-фламандски в деревне; а некоторые живут во Фландрии и ездят ежедневно работать в Hainaut.

А пивоварение? В 35-м г. в Бельгии было 2000 мелких заводов. Осталась сотня. В 96-м г. правительство, желая помочь мелкому производству – льготы. Крестьяне не решились рисковать, а капиталисты земледельцы, желая получить льготу, устраивали подделку кооперации. Дутые предприятия. Благодаря этому мелкие исчезли еще быстрее.

А другие промысла, ведомые крестьянами для поддержки и продолжения своего земледельческого бытия. Оружейники, кожевники и т. д. Их убила английская конкуренция. Ну вот они и ходят по сахарным заводам – точат ножи для резки свеклы. Ткачи в Waterloo стали каменщиками; плетельщики шляп (промысел которых обусловлен особыми свойствами соломы их страны) стали углекопами, а вместо них работают в Париже 25 % их женщин, принося с собою в лирические фламандские деревушки всю мерзость парижской культуры.

Вот полный процесс разложения. Посевы ячменя сократились, заменились пастбищами, женщины заменяли мужчин, мужчины нередко сами плетут шляпы, конкурируя с женами.

Прибавить к этим причинам эмиграции еще: земледельческий кризис, легкость передвижения, новые потребности, желание свободы.

Ну, а каково влияние эмиграции?

а) На состав сельского населения

1) уменьшение его, в Бельгии осталось 16 % населения. Есть роман Немировича-Данченко «Драма за сценой». Там провинциальная труппа для поднятия сборов ставит «Отелло». Антрепренер объясняет это так: каждый солдат знает «Отелло». И всякая баба говорит своему возлюбленному: «Ах ты, Отела». А все-таки у нас Отелло сделал только половинный сбор.

Мая 28. 10 часов вечера. Попадая в обращение, товары первым делом выставляют свою субстанцию: общий рабочий труд, общее рабочее время, для этого они выделяют из своей среды – один товар, скажем: золото, – как овеществление всего рабочего времени, как всеобщий эквивалент. (Это я хотел популяризировать Маркса, но популярнее, чем он, не скажешь.) К черту.

Вот лучше – статейки Лосицкого «Научное Обозрение» 10. 1898. (По поводу статьи Пешехонова в «Русском Богатстве», 97, VII*.) Пешехонов говорит о многоземельном слое крестьянства, что он земли не собирает, что он – остаток общей зажиточности, что поэтому никого он не эксплуатирует, что у малоземельных и земля лучше, и урожай обильнее. Народники, как видно из этих строк, быстро переменили своё отношение к кулакам. Пешехонов пользуется частными фактами Калужской губернии. Но если б он воспользовался общей статистикой, то результаты вышли бы другие.

Если считать многоземельным каждого, кто имеет 10 десятин земли (а таких 20–25 %, как считает Пешехонов), то получилось бы, что их не 1,3 %, а 8,3 со средним землепользованием 28,4 десятины против 6,8. Вышло бы также, что у «крупных» не 11 % общей площади крестьянского землепользования, а 25.

«Собиратели» – по большей части и «арендатели».

Благодаря этому они имеют в пользовании 130,756 десятин земли вместе с надельной, в то время как малоземельные обладают только 53,118 десятин. А если включить сюда еще купчую землю!

Годичные арендатели по большей части народ мелкий – (2 ½ арендные десятины). Когда они продадут продукт для оплаты аренды – у них остается денег меньше заработной платы и вознаграждения за инвентарь. Предпринимательской прибыли у него нет. И арендует он землю для того, чтобы иметь хлеб для собственного потребления.

(Кто берет землю в долгосрочную аренду, тому она на 16 % ниже стоит – и земли берет он, в среднем, больше 4 десятин.)

Но больше всех получает выгоды надельная аренда (в среднем она – 5 ½ десятин, но если выкинуть мелкие аренды – выйдет десятин 13). Эта аренда дешевле вненадельной на 30 %.

Надельную землю снимают 6 090 хозяев, а вненадельную 4 300 (годичной) и 3 206 – долгосрочной. Ну, а если еще вспомнить, что 42 % хозяев снимают землю и так и сяк! Выйдет, что у 6 тысяч арендателей скопляется 74 % всей арендуемой площади.

Принудительная сдача земли в аренду, делаемая сходом для уплаты податей, – увеличивает число «обломков прежнего», по выражению Пешехонова.