Коллегия по делам музеев во главе с Троцкой решает, куда переместить эти ящики: в Музей изобразительных искусств — опасно — настроены вскрывать, в Исторический музей тоже не совсем удобно. Троцкая, наконец, решила вызвать из Эрмитажа трех компетентных представителей, которые бы наблюдали за перевозкой ящиков.
Выяснилось, что смету Эрмитажа Коллегия по делам музеев забраковала, тогда как смету Русского музея одобрила.
Э.Э.Ленц уже в который раз поднимает вопрос о неразберихе в отделениях Средних веков и Возрождения, которая скоро «растворится» в обилии поступающих материалов археологических раскопок. Перевезены сюда же Арсенал из Царского Села, коллекция Базилевского. Ленц советует оставить лишь две категории оружия: художественной работы и с клеймами мастеров, а бытовое не представляет художественного интереса, его надлежит передать в другие хранилища.
М.Ростовцев решился напомнить Совету, что Эрмитаж должен быть музеем европейского искусства, а не складом случайных вещей, хотя и очень соблазнительных. Эрмитаж должен сохранить за собой славу все же художественно-исторического музея. Мнение Ростовцева близко к моему настроению. Органически сложившееся целое музейное сокровище следует пополнять достойными экспонатами и прежде всего именно сейчас использовать возможности для расширения экспозиционных помещений за счет Зимнего дворца, в котором сейчас царит полная неразбериха: вселились кинематограф, какое-то кафе и приют для детей. Сейчас рано заниматься перераспределением экспонатов, гораздо важнее разобраться с тем, что есть, и развивать Эрмитаж на основе его уникального собрания живописи и скульптуры.
Получил неожиданно от бывшего редактора газеты «Слово», а ныне инженера путей сообщения Николая Николаевича Перцова, следующее письмо.
«Многоуважаемый Александр Николаевич!
Сейчас очень многие живут продажей собранного давно, как Вам известно. Продаются картины, с которыми при иных обстоятельствах владельцы не расстались бы никогда. Мне случайно попали в руки два фламандца. Одно полотно приписывается самому Рубенсу, а другое Симону де Вое (1603–1670 гг.).
Я во фламандских мастерах разбираюсь плохо, хотя вообще в живописи кое-что понимаю. Полотно, приписываемое Рубенсу, во всяком случае, написано мастером. Вы прямо обяжете меня, если выскажете свой взгляд на эти картины. Вы специалист, и Вам карты в руки. Будьте добры, зайдите как-нибудь. Я всегда бываю дома до 5 часов дня. Предупредите меня по телефону. Я Вам звонил, но безуспешно. Всегда готовый к Вашим услугам».
Надо будет посмотреть, что это за Рубенс, но вряд ли это то полотно, которое достойно Эрмитажа. Или случайно затерялось, или одна из многочисленных подделок, выдаваемых за желаемые «шедевры», которых сейчас развелось удивительно много, на каждом шагу непременно шедевр. Надо сообщить Яремичу. Пусть он займется этим «самым Рубенсом». Ему сподручнее возиться с такими «униками» в рыночной стихии.
С.П.Яремич, присутствовавший сегодня на заседании художественного Совета Русского музея, сообщил, что старообрядец Ф.А.Каликин уже занят в музее реставрацией икон. Ему поручили спасти две иконы: укрепить красочный слой, что он успешно и делает, используя рыбий клей, применяемый иконописцами Русского Севера. Рад за него. Вообще у Яремича склонность ухаживать за сирыми и бедствующими. Он рассказывал, как, будучи еще в Киеве, зимой спасал замерзающих бездомных, приводил их в ночлежку, полагая, что пристроил, а оказывается, нередко нищего вслед за Яремичем выдворяли на улицу. Необычайной доброты человек, тяжело ему в эти дни, когда нет уюта ни на его родине, ни в Петербурге.
Совет Русского музея, членом которого является Яремич как художественный эксперт, решил заняться судьбой наследия преждевременно скончавшегося ученого С.Крачковского. Его квартира оказалась разграбленной: мебель вывезена, картины исчезли, рукописи разбросаны, побывавший там застал обосновавшихся на жилье красноармейцев, которые не в курсе, куда делась обстановка квартиры ученого, но полагают, что часть вещей находится в 18-м участке милиции.