Дневник. 1918-1924

Татана застал гуляющим в саду. Он общий любимец, но все принимает бедную мою Атю за «жидовку». И не хочет верить, что он был ее ребенком! Когда я стал уходить из сада, он потащился вслед за мной, до самого дома. И когда захлопнулась калитка, то поднял скандал.

Меня остригла Мотя. Приятно ювелирная работа.

Понедельник, 15 августа

Душный, жаркий день. Я вернулся весь в поту. Ни г-жа Клан, ни Добычина вечером не явились. Акица ожидала первых и не поехала в Павловск. И вообще из Павловска ничего не выйдет.

На возвратном пути из Совета встретил Ольденбурга, который взялся хлопотать за Леонтия. Дома раскрашивал оттиски «Медного всадника» и читал «Неточку Незванову».

У Хайкина встретился с Купером. Он ничего не знал об Орге, Нелидовой, милом Н.И.

Вечером была красавица г-жа Левитан, жена певца, который попал в засаду, сидит второй месяц, извиняется за девочку Цеханович, которую мне хочет привести друг Эллонена Замков, уверенный, что я могу способствовать помещению ее в балетную школу.

Позже — Н.А.Радлов с Эльзой Яковлевной. Они собираются в Холомки и пришли за справками. Он только что провел месяц в Доме отдыха в Павловске, где очень оценил компанию молодых и убежденных коммунистов. По этому поводу спор с дамами. Еще позже — Ф.Ф. Нотгафт, которому я отдал Царские — 4000, и Эрнст. В полночь явился Гаук, и у них с Акицей завязался «обычный Павловский разговор».

Как бы теперь проезд не стал платным. «Дом искусств» 2-го городского района отнят у С.Жарновского и переходит в ведение Политпросвета.

Мы беспокоимся, как бы Альберт, гостивший у Виттенбергов на Лахте, по пути с вокзала не зашел бы на квартиру Леонтия и не попал в засаду. Телефон неисправен.

Сегодня уезжает герр Розе. Так он у меня и не побывал, я мог бы передать через него приветствие зарубежным друзьям.

Вторник, 16 августа

В 4 часа ночи ливень с грозой «воробьиных ночей». И сегодня у нас нет прямых и точных известий о наших заключенных. Известно, что на Итальянской, 17, есть отдел ВЧК, следовательно, Леонтия и дочерей могут еще отправить в Москву. В чем дело? Добычина откуда-то проведала, будто на границе арестован какой-то генерал Шретер, или Шредер, и у него записка, что «этот путь ему указал Л.Н.Бенуа».

Это так не похоже на Леонтия. Путь мог быть дан в письме дочерям, а может, и Устинову. Добычина обещала, что завтра повидает пятерых властных лиц… Только фантазия и словоблудие, но другого все равно нет, и как раз завтра уезжает за границу Горький, вернувшийся из Москвы вчера, так что и к его посредничеству прибегать уже поздно.

Позже Соколов, он действительно угодил в засаду! Он был у своего приятеля Павлова — напротив дома Леонтия — и хвастался Павлову приобретенными запасами макарон и тем, что у него масса писем для заграницы. Он рассчитывал перебраться (притча во языцех в Академии). Поболтав, набив себе трубочку, направился «навестить стариков». Как бы его арест не осложнил дело Леонтия, создав впечатление, что это штаб-квартира беглецов. Про Орга рассказал, что его художественные вещи лежат в Ямбурге, у него нашли переписку и 10 миллионов золотом — явная чепуха. Слух об арестах в Эстонии за превышение полномочий держится. Говорят, арестованы еще М.А.Коваленская — сестра жены Д.И.Толстого — и какие-то дамы Панчулидзева, и опять за сношение с заграницей. Еще слух, будто Пунин сошел с ума.

Альберт с Лахты не пошел домой, не попал в засаду…

Заходил Тырса с просьбой подкрепить моим отзывом ходатайство Штиглица о пайке Алексею Еремеевичу Кареву. Скрепя сердце, я должен был дать отзыв, хотя он не заслуживает поддержки.

Среда, 17 августа

Натерпелись ужасов. Расстроили Эрнст и Тройницкий, встретив меня словами: «Ну, я в восторге! Вы пришли, а вчера распространился слух, Крыжицкий уверял, что вы арестованы…» Огорчились и мальчики Добычиной. Пришла Добрецова-дылда, актриса, которая не раз обращалась ко мне определить ее в БДТ. И еще досада. С моего согласия кабинет бронз передан Тройницким Айналову, и он меня принял как хозяин дома — подчиненного. Это кольнуло меня. Видимо, Тройницкий придал слишком большое значение моим словам, что-де я могу спокойно бросить Эрмитаж, ибо Айналов меня заменит. Тут-то на расстроенных чувствах и с досады, что еще надо открывать заседание, на котором Ж.Мацулевич обещала сделать доклад об организации отделения скульптуры, я еще пытался дозвониться до Добычиной и получил: «Они будут у вас сегодня или завтра». Я принял эти слова за предупреждение о посещении ЧК. Тут я посылаю к черту заседание и на дрожащих ногах, прощаясь уже с вольным воздухом и с солнцем, спешу к Добычиной. Получается нечто иное. Она настаивает, чтобы я уехал в Павловск для отдыха. Она допускает мысль, что меня могут допросить для снятия показаний, но о «визите ко мне ЧК» речи не было, и ободрила, что Леонтий будет выпущен, только дочерей задержат для выяснения обстоятельств дела. Может, она меня пожалела.

Четверг, 18 августа