Дневник

С утра занимался делами, затем с сэром У. Баттеном — в Дептфорд, откуда, уже без него, — в Гринвич, в парк, куда, как я слышал, должны были сегодня утром прибыть из Хэмптон-Корт король и герцог. Отвечал на их вопросы; государь не нарадуется идущим там строительством. Говорили на темы самые разнообразные, король и герцог выслушали меня со вниманием. Затем позвали к столу — всех, кроме меня, на что, правда, я, по скромности своей, и не мог рассчитывать, но я, да простит мне Бог мою гордыню, пожалел, что сюда явился, ибо сэр У. Баттен непременно скажет, что его бы пригласили, хотя у него для этого в двадцать раз больше оснований, чем у меня. Впрочем, это говорят во мне гордыня и глупость. Отобедав, государь спустился к реке, я сел к нему в королевскую барку и в продолжение всего пути, сидя у дверей каюты, слушал их с герцогом беседу, наблюдал за тем, как они держатся, и, да простит мне Бог, хоть я и питаю к ним самые верноподданнические чувства, тем не менее чем больше наблюдаешь за ними со стороны, тем меньше разницы находишь между ними и другими людьми, хотя (благодарение Господу!) оба они — принцы не только по крови, но и по духу. 26 июля 1665 года

К утру достигли мы Гиллингхэма, далее пешком — до Чатема; оттуда с уполномоченным Петтом — в доки; увидели, среди прочего, как четыре лошади тянут бревно, которое без особого труда донес бы на спине один человек; я распорядился, чтобы лошадей увели и нашли одного-двух грузчиков, которые отнесут бревно куда следует. Уполномоченный видел все это, но не сказал ни слова; полагаю, однако, что у него были все основания устыдиться. 2 октября 1665 года

В присутствие, где занят был всю вторую половину дня; лишний раз убедился, как плохо запускать работу; я за все принимаюсь в последний момент и постоянно ищу предлога выйти на улицу, что бы я обязательно сделал, если бы не возникали все новые и новые дела, одно за другим. Однако стоит мне вникнуть в суть того или иного вопроса, разобраться с бумагами и ответить на письма, коими завален обыкновенно мой стол, как я начинаю испытывать глубочайшую удовлетворенность от содеянного и чувствую, что мог бы в случае необходимости продолжать трудиться всю ночь. <...> 16 августа 1666 года

Сегодня утром, только я собрался в присутствие, явились ко мне мистер Янг и мистер Уистлер, изготовители флагов, и принялись со всею искренностью уговаривать принять от них коробку, в которой, судя по весу, было никак не меньше 100 гиней золотом. Несмотря на все их уговоры, я отказался — по правде сказать, оттого, что не считал их достаточно благонадежными людьми, от коих можно принимать дары без особой на то надобности. Я боялся оказаться жертвой их наговоров и оставлял за собой возможность в случае необходимости сказать, что их предложение отклоняю. 5 февраля 1667 года

После, обеда в экипаже — к лорд-канцлеру, где заседали герцог Йоркский, герцог Албемарл и еще несколько лордов из Танжерской комиссии. Представил свои расчеты и сделал это настолько хорошо, что лорд-канцлер, хоть он и пребывал в тот день в хандре, заметил, что ни один человек в Англии не высказался бы по этому вопросу более ясно и убедительно, чем я. 14 февраля 1667 года

Встал чуть свет и, не совершая туалета и не переменив белья, спустился к себе в комнату, думая лишь о том, как бы поскорее заняться делами. Когда же я сел за стол, то обнаружил, что, не побрившись, не могу взяться за работу, а потому принужден был подняться наверх и одеться, после чего вновь спустился к себе и до обеда подготовил доклад по Танжеру для лордов — членов комиссии. Остался собой доволен. 2 июня 1667 года