Дневник

Подходя ближе к трещинам в самом начале горы, услышали «HELP!». Пошли на крики. Одна женщина сидела возле трещины, её сильно замело, и кричала, а Хусейн со второй бабой болтался в трещине. Они шли вниз, Хусейн впереди и, когда он сорвался, женщина сзади перерезала верёвку. Но второй бабе и Хусейну повезло, они зацепились верёвкой за ледяную балду и висели, перевешивая друг друга. Мы их вытащили, Хусейн сильно поморозил пальцы на руках и потерял рюкзак, женщина была целёхонька. Пришли в лагерь на рассвете, снег прекратился и лучи восходящего солнца освещали голубой купол неба. Мы с Виталиком передали клиентов, зашли в юрту и принялись пить, день, утро, ночь, всё смешалось. Я вышел из юрты, закурил и увидел женщину которая обрезала верёвку. Она сидела на камнях, её волосы были растрёпаны, лицо ничего не выражало, никаких эмоций. С одной стороны, от неё валялась большая куча барахла, она брала по одной вещи оттуда и перекладывала на другую сторону, я зашёл. Когда вышел во второй раз, то она проделывала то же самое, только в противоположную сторону уже перекладывала свои вещи.

– Виталик. – Позвал я.

– Что? – Выглянул из юрты Виталя.

– Смотри. – Я кивком показал на женщину. – Что делать?

– Помоги ей, переложи вещи. – Засмеялся Виталик. – Ей уже каюк, она овощ. Пойдём выпьем.

Было ещё много спасов, пьянок, но сезон подошёл к концу, как и всё в этом мире имеет своё начало и свой конец. Под конец августа мы собрали первый лагерь, лошади спустили барахло вниз, в базу, которая была уже почти собрана, осталась одна только юрта под столовую и шатёр под кухню, штук десять палаток для команды и последних в этом сезоне клиентов.

В долине Ачык-Таш, где разместились базовые лагеря туристических фирм из разных стран, была сделана грунтовая взлётная полоса, по ней взлетал небольшой самолёт – биплан. Он был арендован на всё лето для полётов в Ош, на закуп. В него-то мы и погрузили всю утварь вместе со своими вещами, и уселись сами, но взлётной полосы не хватало для разгона, так как самолёт был перегружен.

– Надо выгружать вещи или ехать вам всем на машине. – Предложил на выбор пилот. Мы стояли возле самолёта после очередной попытки взлететь и курили.

– Я предлагаю выпить для хорошей мысли. – Предложил Виталик.

Мы все выпили, кроме двух пилотов.

– Слушай, а помнишь мы взлетали с поля с туристами, может попробовать? – Напомнил второй пилот.

Стали пробовать. Самолёт с вещами поехал на поле, мы следом на УАЗике. Снова выпили загрузились, самолёт помчался по полю подкидывая нас на сидениях. Оторваться не получилось, попробовали ещё раз, ничего не выходит.

– Слишком тяжело, не можем разогнаться. – Сказал пилот. Мы снова стояли. Курили возле самолёта.

– А сколько надо набрать? – Спросил Джон – водитель УАЗика.

– Хотя бы 60. – Ответил пилот.

– Давайте вы разгонитесь, а мы на ходу запрыгнем. – Предложил Виталик.

– Ну, вариант. – Ответил пилот, тот, что по старше. – Только как вы на скорости такой запрыгивать будете?

– Смотря, сколько накатим. – Засмеялся Виталик. – Джон, ты сможешь разогнать свой тарантас?

– Смотря, сколько выпью. – Джон шутил с серьёзным лицом и никогда не смеялся над своими шутками, со стороны жутко выглядит, будто он с ума сошёл.

Стали пробовать. Выпили сначала, конечно же. Загрузились в УАЗик, женщины, разумеется, в самолёт вместе с барахлом. Самолёт пошёл на разгон, рядом мы, хлеща водку из горла на УАЗике без верха. Ветер от скорости сушил глаза и свистел в ушах, нас кидало на ухабах из стороны в сторону, было страшно вывалиться из машины.

– Уже 60 идём! – Крикнул Джон. – 70, пора!

Первым пошёл Виталик. Джон прижался к самолёту, Виталик встал на перекладину машины, схватился за маленький трап и заполз по нему во внутрь, следом мы все по очереди, выпивая перед прыжком большой глоток водки из бутылки. Я прыгнул в конце, махнул Джону на прощание, он мне, я ещё не успел залезть во внутрь, как самолёт оторвался от земли. Втянули трап, закрыли дверь и полетели. Пока возились со взлётом, потеряли много времени, и мы периодически проваливались в воздушные ямы, тех, кто не пил, сильно поласкало, нам же было всё равно, мы продолжали кирять. Меня даже пустили посидеть в кресле пилота и подержаться за штурвал.

Вернулся домой тридцать первого августа, страна праздновала день независимости – распад СССР, а я пошёл расклеивать объявления по столбам в поисках жилья, бабушка продавала дом, в котором я с мамой жил. Было жаркое утро, я ходил по улицам и клеил бумажки с отрывным номером телефона: «Европейская семья снимет дом или пол дома в вашем районе». Это было отвратительно, я мечтал вернуться домой, а когда вернулся, его у меня не осталось, мне было страшно, как же я теперь буду жить и, главное, где…