Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

13 сентября, вторник. В 11 часов открылась Шолоховская конференция в ИМЛИ. Я приехал немного раньше, сидел на скамейке, любовался зданием с его колоннами по второму этажу, со сплетенными над полукруглыми окнами орлами. Потихонечку, один за другим, приходили люди: Ушаков, за ним Петр Палиевский, который неизменно вызывает у меня восхищение; прошла Светлана Семенова, жена Георгия Гачева, которая тоже мне очень нравится — и как ученый, и как человек. На новенькой "Ниве-шевроле", с шофером, подъехал В.Ганичев. Пришел и С.П. Меня, несмотря на большую мою нелюбовь к парадностям, все-таки усадили в президиум, и я был этому даже рад, так как удалось поговорить с новым директором, А.Б. Куделиным. Для меня всё это в интерпретации наших литературных умельцев звучало так: ну вот, директором ИМЛИ вдруг стал некий специалист по западной литературе. Академик Куделин открывал конференцию ярко, интересно, без тягучей нашей нудной манеры, к которой я привык в этих стенах. Вступительное слово говорил умно, конструктивно, а так как я сидел рядом и заглянул в его бумажки, то увидел там пункты 1, 2, 3… Он сказал, что эту конференцию специально проводят вне Шолоховских дней, вне шумихи, и что одна из сессий Академии посвящена Шолохову. Среди прочего, возникла такая мысль: каков был взгляд на Шолохова в момент первых публикаций "Тихого Дона"? У нас и даже за рубежом распространялось мнение, что Шолохов, дескать, "областнический писатель". И тут же Куделин зачитал формулировку Комитета по нобелевским премиям 1965 года: Нобелевская премия "присуждается в знак признания художественной силы и четкости, которую он проявил в Донской эпопее об исторических фазах жизни русского народа". Вот так, от "областнического" писателя до писателя общенародного и — мирового.

Первой блистательно выступила Н.В. Корниенко. Она анализировала небольшой кусочек шолоховского текста, но фактически говорила о языке, как время влияло на язык, как на него действовала современность. Её главный и очень важный для меня тезис — отказ Шолохова от типизации факта, а именно о типизации факта советское литературоведение постоянно и говорило. Попутно я думал о своем новом романе. Интересно отметить, что сидящий рядом академик сказал: "Я специалист по медиевистике, но тем не менее совершенно спокойно отличаю союзписательскую болтовню от текста настоящего филолога". Мелькнула еще фраза о добротном базовом образовании. Интересно выступал В.В. Васильев, говоривший о прижизненных изданиях писателя и об искажениях, вносимых в его книги. Ну и когда предоставили слово Ф.Ф. Кузнецову, я, естественно, ушел, потому что вынести еще раз уже неоднократно слышанную его "манную кашу" был не в состоянии.

В три часа начался семинар, обсуждали Марка Гасунса. Он написал небольшие притчи-эссе о своей поездке в Индию на конгресс по изучению проблем истории и культуры этой страны. Марк уже на пятом курсе, я помню, как он пришел еще даже не очень соображающим в русском языке и за эти пять лет сделал невероятный рывок. Что это, его рижское происхождение, западное упорство, помощь родни, природа? Здесь не только каждый эпизод, но и общая канва, внутренняя размеренность и законченность событий. Слава Богу, я перестал за него волноваться, важно теперь, чтобы он к декабрю сдал дипломную работу.

В самом конце семинара провел опрос, сколько человек воспользовалось возможностью бесплатно посетить книжную ярмарку. Из моего семинара, в котором больше двадцати человек, на ярмарке побывало только десять.

В пять часов провел собрание нового, платного, набора на ВЛК, было человек десять новых слушателей. Я попросил быть наших "телевизионных лиц" — Кострова, Волгина, Бородина и Сорокина, — и они все пришли. Сидели также Стояновский, Толкачёв и Царева. Говорил о задачах курсов, о том, как пойдут там занятия. Этот платный центр — одна из потерь нашего законодательства и нашего образования, и, открыв его, я никаким героем себя не чувствую.

Вечером позвонил Толкачёв. Со слов М.Н. рассказал об экспертном совете, который состоялся сегодня же. Общая картина такова: возможно, Н.И. Загузов, очень опытный чиновник, который, ставя определенные трудности, как бы стараясь соблюсти объективность, мне помогает, но скорее всего идет какая-то завистливая игра. Сам Николай Иванович — доктор педагогических наук, долго говорил на совете, что у меня нет в реферированных журналах работ по диссертации. Я чувствую, что очень не хочется кому-то разрешить мне защиту докторской. Тем не менее пока кандидатскую диссертацию экспертный совет подтвердил.