Дневник, 2006 год

3 января, вторник. Что же здесь было, кроме опять плохой ночи с пробуждением между тремя и четырьмя часами, все того же чтения, с рефлексией о прошедшем? Новый план: теперь, после дневника, писать еще и мемуары? Ранее, я уже продумывал, что мои дневники — «Дневники ректора» — закончатся 12 января, когда выберут нового ректора, а дальше покатятся какие-то иные страницы. Мемуары — некий другой жанр, охватывающий действительность совсем иначе, может быть, более точно. Наверное, я смог бы увидеть эпоху так, как видел ее я и как, наверное, никто ее и не смог бы описать. Предчувствие у писателя — большое дело. Я даже почему-то вижу, что писать буду в Сопово, для чего свезу туда все свои архивы. Уже представляю себе второй этаж, эту летнюю жару, которую люблю, чистые полы, мало мебели, несколько столов и мои папки в очень близких — протяни руку — шкафах.

К шести ходил в гости к Петру Алексеевичу. Мне стыдно записывать за ним, получается как бы почти кража. Мы опять говорили о науке, которая фиксирует в своих окончательных дефинициях то, что открывает искусство. Мысль очень верная, недаром многие большие писатели так старательно цепляются за кафедральную известность, за то, чтобы стать объектом университетского исследования. В частности, П.А. сказал о том, что поскольку ряд проблем у нас не проработан в художественной форме, мы не имеем и общего идеологического результата. В качестве примера он привел так называемую государственную российскую идею поношения Ленина. Мне лестно, что, говоря о противоположном отношении к вождю, он упомянул и мой роман «Смерть титана».

К сожалению, я не смог быть у П.А. так много, как бы хотелось. Перед возвращением с диализа В.С. позвонила, что ее рвало и она плохо себя чувствует. Но ничего, когда я по морозцу быстренько пробежался и пришел домой, она уже была в норме.

С чувством гордости за правительство воспринял тяжбу с Украиной за газ. Это начинает походить на заботу о собственном народе и, пожалуй, на снижение уровня коррупции: некому уже лоббировать украинский капитал. А может быть, это всего лишь некая месть за то, что наших капиталистов вытеснили из Украины?

4 января, среда. Ездил за город на автобусе. Стоит такая поразительная зима. Деревья, дорога, лес — все покрыто толстым слоем инея, отчего возникает полное впечатление роскошных театральных декораций. Мне кажется, что в такую погоду люди начинают вести себя по-другому. Здесь до них доходит, что они впадают в некую дисгармонию с природой, и стыд заставляет их двигаться и разговаривать, как уже отвыкли.

Нынешнее мое положение мне нравится. Знаю, пройдет еще некоторое время, и я соберусь. Слишком долго я копил в себе разные возможности и планы. Евтушенко, встречаясь с нашими студентами, сказал, что ему для выполнения его собственных замыслов нужно еще двадцать лет. Это теперь и моя надежда. Кроме мемуаров, есть и другие намётки. Пока дочитываю верстку, выделяя все имена и фамилии желтым подчеркиванием. Это для будущего словника.

Наконец-то Россия договорилась с Украиной. Газеты предупредили, что этот договор является неким элементом сговора и на нашем верху. Газеты разочаровывают: деньги за газ далеко не все окажутся в бюджете. В какой-то степени мы начали эту борьбу, не отработав иных вариантов, и все наше поведение походило на сеанс блефа.

5 января, четверг. Теперь надо составить к дневнику, к новому изданию, словник. Я начал его еще ночью, когда проснулся между двумя и тремя часами. Я вообще, плохо сплю, просыпаюсь, возникают какие-то боли в животе, я что-то вспоминаю. Много думаю над тем, что во всем, так срочно случившемся, а именно неприлично-курьерском приказе министерства, есть какая-то загадка. Причиной тут мое ли вольное поведение в ощущении себя свободным человеком, что не могло понравиться кому-либо из чиновников, так держащимся за свои места? Борьба ли за собственность, которая, чувствую, разгорается вокруг нашего институтского дома, армянская ли история моей переписки с послом, чиновниками и Советом Федерации, которая, безусловно, это было ясно с самого начала, не пройдет мне даром? Возможно причиной стал и мой ли дерзкий отказ от взятки, который принес столько хлопот людям, которые решили провести газ к своим ресторанам через институтскую территорию?.. Что еще? Еще — ненависть некоторых людей в институте, которая заставила их организовывать подметные письма в министерство. Я знаю, как, может быть в ущерб себе, отомстить, но для этого пока надо собраться, быть осторожным и копить мысли, потому что только они мое достояние. Игра движется к концу, надо проявлять предельную выдержку и терпение.